Песня моей души

Уши уловили перебранку на некотором расстоянии от нас:

– Но там наши алхимики!!!

– Кто-то из наших ногу подвернул и не успел убежать!!!

– Ваше величество, умоляю…

– Мой король, там…

Чернореченцы ещё отчаяннее вцепились друг в друга. Но… этот сумасшедший парень продолжал сохранять спокойствие. Он медленно поднял правую руку.

– Стреляйте!!! – проорали за деревьями.

– Там мой брат!!!

– На суку вздёрну! Вот этом!

– Я… я не буду стрелять!

– Заткните этого парня! И стреляйте! Живо!!!

Эндарс резко двинул левой рукой – и я полетел на землю, сбитый невидимым мощным потоком, перекувырнулся. Поднялся.

И… это было не то место. Это было совсем другое! Но… где я?

– Стреляйте!!!

– Нет!!!

Так, кричат далеко. Но я не перемещался! Сам я не перемещался.

Он… отшвырнул меня заклинанием переноса?! Но…

Вдалеке над деревьями поднялся огромный огненный столб. Казалось, он дотянулся до самого неба. Тёмного. Безучастного.

Эндарс переместил меня, а сам… не успел.

Не в силах смотреть на этот жуткий огонь, поглотивший дерзкого смельчака, опустил взгляд на мокрую землю.

На душе было невыразимо тоскливо. Он успел зацепить меня, этот смелый маг. Ударом в сердце.

Я устало прислонился к ближайшему дереву. Мокрому. Потом сполз на пропитанный влагой мох, обхватил руками плечи. Уши ловили торжествующие вопли чернореченских воинов. Приказы Мстислава быть настороже: «Тут ещё шляется этот рыжий маг». И глухие стенания между ликующих воинов, видимо, того парня, родственника одного из алхимиков, сгоревших рядом с боевым магом, так и не решились «заткнуть». Чернореченцы уходили, не проверив меня. Или меня укрыл здешний лес?..

Погладив землю у моих ног, едва слышно произнёс:

– Благодарю за заботу, Лес.

Долго сидел, судорожно обнимая плечи. Потом… что-то ёкнуло внутри моей души. Отчаянная надежда судорожно всплыла к сознанию.

А, может, он всё же уцелел, но сейчас ему необходима моя помощь? Не мог Эндарс так просто переступить Грань, ведь он же боевой маг! Они же сильнее обычных человеческих магов. И в то же время даже боевому магу не справиться с Гранью. Но почему-то эта маленькая надежда тлеет, греет сердце, как греет пальцы маленький огарок свечи.

Поднялся, тяжело вздохнул. И заставил себя вернуться обратно.

Трое бедолаг, покрытые копотью, по-прежнему держались друг за друга. Около них чернела небольшая ямка. Даже пепла от него не осталось. А эти трое… они, по сути, ему никто, но он их магией своей прикрыл. Безумец! Неужели, он не понимал, как безрассудно выступать против целого войска даже боевому магу?! Хотя… он что-то смыслил и в алхимии. Может, уж он-то как раз много всего понимал?.. Понял, что если он не вмешается, то ещё сколько-то десятков чернореченцев, находившихся поблизости, сгорят. И я. Но… какой смысл думать об этом сейчас?..

Ножны кинжала коснулись моей кожи двадцатью или больше уколами холодных игл. Значит, как Эндарс и хотел, остальные уцелели. Не стало лишь его, стоявшего посередине, того, в кого целились они все.

Не чувствуя холода, намокший от сидения на влажном мху, какое-то время стоял, не отрывая глаз от ямы.

Спасать врагов, зная, что от тебя не останется ничего. Спасать город в далёкой чужой стране. Он был сильный. Очень сильный. Мужественный. И… жаль, что этого человека больше нет. Не из-за неслучившегося поединка. А просто… жаль.

– Маг… Кан…

– Чего тебе? – оборачиваюсь к мужчине с обожженными ногами.

Тот трясущимися руками сбросил кольчугу и вытащил из-под рубашки смятый свиток.

– Убери как-нибудь: пусть никто его не прочтёт!

Не очень хорошо понимал, отчего враг попросил это у меня, поэтому с места не сдвинулся.

– Сожги! – вновь попросил воин. – И помоги убрать остальные свитки. Их всего восемь. Уберёшь – и никто не сможет изготовить эти кристаллы. Кроме меня никто не знает, а я больше ничего о них не скажу.

Спрашиваю, нахмурившись:

– Какая тебе из этого выгода?

Мужчина тяжело вздохнул и устало взглянул мне в глаза:

– Когда-то я считал, будто важен, как открыватель этих кристаллов. А меня самого едва ими не спалили. Им нужны только мои открытия, но не нужна моя жизнь.

Горько усмехнулся:

– На что же ты надеялся, алхимик? Надеялся, будто тебя, незаменимого мудреца, не будут использовать?

– Хочешь узнать правду?

– Мне не нужна твоя правда.

– Не хочешь слушать врагов? – мужчина понимающе усмехнулся. – Считаешь себя самым благородным и умным? Мне знакомы твои чувства: в молодости сам был таким. За всех мужчин своего рода, ушедших за Грань в битвах с врагами, вознамерился отомстить. Создал в опытах вещество, которым меня самого едва не отправили за Грань! – потупился грустно, потом снова взгляд поднял, усталый. – Знаешь, что самое глупое: я создал оружие, которым с лёгкостью бы отправили туда и моих сыновей! – он рассмеялся отчаянно и горько, вызвав у меня досаду и неприязнь. – Мы сами придумываем оружие, которым нам в будущем нанесут неизлечимую рану, и при этом воображаем, будто мы самые умные. Мы сумасшедшие и считаем себя умными, – алхимик опять рассмеялся.

Этот смех больно полоснул по сердцу.

Двое других переглянулись. Один из них попросил, не глядя на меня: