Песня моряка

— По-моему, Леонард вполне безобиден для деятеля Голливуда. Хорошо провела вечер?

— Очень. Мы сначала поехали в Шинный город, где ребята пели под гитару. Потом я им рассказывала сказки. А потом мы решили поехать к мистеру Соллесу и сказать ему, как нам понравилась его речь. Только не подумайте чего-нибудь такого: я уже все пережила. На самом деле эта мысль пришла Леонарду.

— Наверное, мистер Соллес был вам очень благодарен.

— Не знаю,— нахмурилась девушка.— У него был очень печальный и одинокий вид. И еще он сказал, что, может быть, все-таки возьмет Никчемку.

Шула почесала спящему щенку его большое пузо и улыбнулась Алисе.

— На самом деле я просто хотела пожелать вам спокойной ночи и сказать, чтобы вы не думали обо всяких глупостях, которые наговорили своему мужу. Он не из тех, кто станет обижаться на это, и думаю, он сейчас прекрасно проводит время. По крайней мере, он не одинок.— Она отпрянула назад и встала. И на лице ее появилось странное выражение — нечто среднее между невинностью и злорадством.— Надеюсь, вы не станете меня осуждать, миссис Кармоди, за то, что я явилась сюда непрошеной и наговорила вам все это?

Алисе очень хотелось что-нибудь съязвить в ответ, но единственное, что она смогла из себя выдавить, это было:

— Вовсе нет. Я рада, что ты зашла.

— Спокойной ночи и хороших снов.— Шула, склонившись, еще раз потрепала щенка по голове.— Спокойной ночи, Никчемка. Может, ты вместе с мистером Соллесом и попадешь когда-нибудь в чьи-нибудь хорошие руки.

Когда на металлических ступенях лестницы послышались тихие шаги спускавшейся Шулы, Алиса еще отхлебнула из бутылки. Девушка пересекла прачечную, вышла на улицу и двинулась через двор к своему коттеджу. Алиса услышала звук захлопывающейся двери и встала. Запихнув ноги в мокасины, она осторожно двинулась вниз, держа в руках полусонного щенка и полупустую бутылку. Она двигалась к машине, не давая себе даже возможности задуматься. И густой холодный туман, стелившийся по земле, расступался в разные стороны, пропуская ее.

Когда она добралась до водонапорной башни, туман рассеялся и плотный покров туч начал расползаться длинными черными клочьями. Полная луна то появлялась, то исчезала, освещая деревья ярко-голубым светом. В этом мерцающем свете голые пустоши, образовавшиеся там, где еще недавно высились горы мусора, производили ошарашивающее впечатление — выскобленная земля представляла собой еще более страшное зрелище, чем завалы гниющих отбросов. Дым поднимался от тлеющих углей, и голодные свиньи разбегались в разные стороны от света фар. Свет в трейлере не горел. Ну и ладно. Но прежде чем Алиса успела дать задний ход, дверь открылась, и на крыльце заплясал лучик фонарика. Алиса выключила двигатель и замерла, прислушиваясь, как тот, остывая, затихает. Она сделала большой глоток портвейна и вылезла из машины.

Он стоял на верхней ступеньке в махровом халате, и в голубом лунном свете было видно, что от него идет пар.

— Айк Соллес! — рявкнула Алиса.— Мне сказали, что тебе одиноко, вот я и решила привезти тебе товарища. Ты спал?

— Алиса? Не совсем. Только что вылез из душа. Я уж думал, ночные визиты закончились…

— Не совсем,— ответила Алиса.— Но я ненадолго. Можно войти?

— Конечно.— Он пошире распахнул дверь и включил свет. Увидев, что у нее в руках, Айк не смог сдержать улыбки.— Так кого ты мне прочишь в товарищи — щенка или портвейн?

— Сам выбирай,— ответила Алиса, протягивая ему и то, и другое. Бутылка была почти пуста, а щенок проснулся и пытался вывернуться. Алиса постаралась прижать его к себе, но тот удвоил силы, царапая ее по груди.

— Пожалуй, я возьму щенка,— тихо сказал Айк,— пока он тебя не раздел.

— Я звала ее Никчемкой.— Она снова завернулась в полы фланелевой рубашки.— Но ты можешь дать ей другое имя.

— Никчемка — годится.

— А почему мы разговариваем шепотом?

— Потому что так уж получилось, что кое-кто мне уже составил компанию. Там в койке у Грира Луиза Луп. Или я должен называть ее Луиза Левертова?

— Как тебе больше нравится,— ответила Алиса. И в ее голосе прозвучал явный холодок.

— Я нашел ее блуждающей во тьме около часа назад,— поспешил объяснить Айк,— у нее был такой вид, словно за ней гонится чудище. И она говорила, что ее специально оставили здесь на заклание…

— Да? — Алиса во все глаза смотрела на Айка.— Бедняжка Лулу. Эти голливудские парикмахерши со своими прическами, наверное, вытравили из нее последние мозги. Кто ее оставил?

— Насколько я понял, ее муж. Твой замечательный сын. И она была совершенно не в себе.

Алиса подняла бутылку и поднесла горлышко к плотно сжатым губам.

— Боже милостивый, Алиса! Если ты действительно собираешься пить это дерьмо, давай я хоть чем-нибудь его разбавлю. И приготовлю какую-нибудь закуску. Садись, я сейчас.