Песня о сыне Стеньки Разина

Как на утренней заре, вдоль по Каме по реке,
Вдоль по Каме по реке легка лодочка идет,
Во лодочке гребцов ровно двести молодцов.
Посреди лодки хозяин Сенька Разин атаман.
Закричал тут хозяин громким голосом своим:
«А мы счерпнемте воды изо Камы со реки».
Мы исчерпнули воды изо Камы со реки,
Припечалился хозяин Сенька Разин атаман:
«Знать-то знать, что мой сыночек во неволюшке сидит,
Во неволюшке сидит в белокаменной тюрьме».
— Не печалься, наш хозяин, Сенька Разин атаман:
Белокаменну тюрьму по кирпичу разберем,
Твоего милого сына из неволи уведем,
Астраханского воеводу под суд возьмем.

Во славном городе во Киеве,
У славного царя у Владимира,
Жила была молода вдова.
У вдовушки было девять сынов,
Десятая дочь любезная:
Поили, кормили, пелегали.[1]
Девять сынов под разбой пошли,
Десятую дочь замуж выдали,
По край моря, за Морьянина.
Они прижили малого детища.
Она год живет и другой живет,
На третий год стосковалася.
Стала она Морьянина в гости звать:
«Пойдем, Морьянин-свет,
Ты к теще, а я к матушке,
Ты к шурьям, а я к милым братьям».
Они день идут и другой идут,
На третий день становилися.
Нарубили[2] огонечек малёшенек,
Пустили дымочек тонёшенек.
Напали воры, разбойники,
Они Морьянина зарезали,
Морьянинка в воду бросили,
Морьянинку во полон взяли.
Как все-то разбойнички стали пить и есть,
Один-то разбойничек ни пьет, ни ест,
Ни пьет, ни ест, богу молится.
Все разбойнички спать легли,
Один-то разбойничек ни спит, ни лежит.
Господу богу молится.
И стал он у Морьянинки расспрашивать:
«Ты скажи, скажи, Морьянинка.
С какого ты села-города?
И которого отца-матери?»
Стала ему Морьянинка рассказывать:
«У славного царя у Владимира
Жила была молода вдова;
У вдовушки было девять сынов
Десятая дочь любезная:
Поили, кормили, пелегали,
Девять сынов под разбой пошли,
Десятую дочь замуж выдали,
По край моря за Морьянина».
— Вставайте, братцы родимые!
Не Морьянина мы зарезали,
Не Морьянинка в воду бросили,
Не Морьянинку во полон взяли:
Мы зарезали зятя любезного,
В воду бросили племянника,
Родну сестру взяли во полон.
Вставали братцы родимые,
Просили у сестры прощеньица:
«Отчего ты нам не сказалася,
Что ты нам родна сестра?»
Пошли братцы к родной матушке,
Становились на коленки все
И просили у нее прощеньица:
«Прости нас, родная матушка,
Не знавши зарезали зятя любезного,
В воду бросили племянника,
Родну сестру взяли во полон».

Как за церковью, за немецкою,
Добрый молодец богу молится:
Как не дай боже хорошу жену,
Хорошу жену в честный пир зовут,
Меня молодца не примолвили.[3]
Мою жену — в новы саночки,
Меня молодца — на запяточки.
Мою жену — на широкий двор,
Меня молодца — за вороточки.

Друг мой милый, красно солнышко мое,
Сокол ясный, сизокрылый мой орел,
Уж неделю не видалась я с тобой,
Ровно семь дней как спозналась с горем я.
Мне не взмилились подруженьки мои,
Игры, пляски, хороводы и мячи,
Не по нраву, не по мысли мне пришли.
Я скиталася по темныим лесам,
В темном лесе кинареички поют,
Мне, девчонке, грусть-назолу придают.
Ты не пой, кинареичка, в саду,
Не давай тоски сердечку моему.

Во лесах во дремучих
Тут брала девка ягоды,
Брамши-то, она в лесу заблудилася,
Заблудимши, она приаукнулась:
«Ты ау, ау, мой любезный друг,
Мой любезный друг, жизнь душа моя».
— Уж я рад бы тебе откликнулся,
За мной ходят трое сторожек
Первый сторож — родной батюшка,
Второй сторож — мила матушка,
А третий сторож — молода, жена.

Не беленька березанька к земле клонится,
Не камыш трава во чистом поле расшаталася,
Зашатался, загулялся добрый молодец,
В одной тоненькой кармазиновой черкешучке.
У черкешучки рукавички назад закинуты,
Камчатные его полочки назад загнуты,
За плечьми несет ружьецо знать турецкое,
Во правой руке он присошечек карновенький,
Он присошечком, добрый молодец, подпирается,
Горючьми слезми разудаленький заливается.
Вдруг несчастьице над молодцом случилось,
Поднималася с гор погорушка всё хурта вьюга,
Всё хурта подымалась с гор, погорушка полу,
Собивала-то она добра молодца со дороженьки,
Прибивала-то она молодца ко городу,
Ко тому же то ко городу ко незнамому.

Один-то был у отца у матери единый сын,
И того-то берут разудаленького в службу царскую
По указу его берут, разудаленького, государеву.
Он со вечера стал, разудаленький, коня седлать,
Ко полуночи стал, разудаленький, с двора съезжать
Отец-то и мать его, разудаленького, провожать пошли
Провожали его, разудаленького, весь и род племя
Позади-то его идет горюшенька молода жена;
Молоду жену, белую лебедушку, уговаривает:
«Воротись ты, жена, воротись, душа, лебедушка белая,
Впереди-то у нас всё огни горят, огни неугасимые»
— Разудаленький добрый молодец, меня не обманывай,
Горит у тебя, молодца, ретиво сердце.

Как у нас было на улице,
У нас на широкой,
Красны девки разыгрались,
Молодушки расплясались.
Одна девка лучше всех,
На ней лента шире всех.
Девка парню говорила
И всю правду объявила:
«Послушай-ка, мой милой,
Сердце-радость дорогой,
Мой батюшка не лихой,
Тебе будет не чужой».