Песня Обманщика

Моя дочь раскраснелась и плакала в своей кроватке. Она стянула одеяльце, которым я заботливо ее укрыла, и ее крошечные кулачки проклинали весь мир. Ее личико под пылающими огненными волосами исказилось от ярости.

Я любила ее так сильно, что это было больно, как удар под дых.

— Ш-ш-ш, мама рядом, — прошептала я, прижимая ее к себе.

Аделина выгнула спину в ответ на мои жалкие попытки утешить ее. Она всегда так делала. Месяц назад доктор Сингх диагностировал у нее колики, пожал плечами и сказал мне, что с некоторыми детьми просто труднее, чем с другими.

Повезло мне, подумала тогда я. Нет чтобы заполучить простого, хорошего, нормального ребенка.

А потом я почувствовала себя такой виноватой из-за этой ужасной мысли, что проплакала в припаркованной машине в течение двадцати минут после назначенной встречи, в то время как Аделина визжала на заднем сиденье.

Покачивая Аделину и пытаясь найти правильное положение, я слышала, как Локи болтает со Стефани в гостиной. За три месяца материнства я обнаружила, что все еще можно услышать многое, как только научишься слышать через крик. Я сменила подгузник Аделине, предложила ей грудь и погладила ее по спине, прислушиваясь к безобидной болтовне в гостиной. Аделина все еще хныкала, когда Локи вошел в детскую.

А потом она замолчала так же внезапно, как и начала. Ее огромные голубые глаза остановились на лице Локи, а губы изогнулись в улыбке. Она была так прекрасна, так мала, так уязвима и так совершенна, что мне вдруг захотелось плакать.

— О, дорогой, не думаю, что мы должны оставлять ее, — прошептала я.

Локи взял у меня Аделину и поцеловал ее в лоб.

— Веди себя хорошо, — прошептал он.

Я могла бы поклясться, что она кивнула.

Он положил только что успокоившуюся Аделину себе на плечо и потянулся ко мне.

— Мы уходим, — сказал он. — Смертная женщина, прошло уже четыре месяца.

Я вздохнула. Локи притянул меня к себе, и я упала в его объятия. Я закрыла глаза, прижимаясь к его шее, вдыхая запах соли, древесного дыма и молочного тепла Аделины. Черт, я так устала, что, наверное, могла бы заснуть вот так, прижав голову к его сильной груди. Я не могла вспомнить, когда в последний раз спала всю ночь, возможно, сразу после Бали. А Локи спал еще меньше. Он утверждал, что ему не нужен сон, и я нашла этому подтверждение, когда проснулась в два часа ночи и увидела, что он сидит, прислонившись к стене, а наша дочь уютно устроилась в его объятиях. Его лицо было бледным и серьезным в лунном свете, проникающем через наше окно.

Локи подвинулся, поцеловал меня в макушку, а затем поцеловал Аделину, пока она не захихикала. Он раскрыл наши объятия, подняв перед собой маленькое тельце Аделины.

— Посмотри на свою маму, — прошептал он ей в крошечное ушко. — Разве она не восхитительно выглядит?

Его голодные глаза прошлись по изгибам моего черного платья, и что-то горячее вспыхнуло глубоко внутри меня. Что-то такое, чего я не чувствовала уже очень давно.

— Ладно, — сказала я, приглаживая волосы. — Ладно. С ней все будет в порядке. Так ведь?

Локи ухмыльнулся и закружился с Аделиной по коридору.

— С ней все будет в порядке, — пропел он, когда они танцевали в гостиной.

Стефани, наша новая няня, была образцом профессионализма. У нее была степень магистра в области воспитания ребенка, и днем она работала няней. К тому времени, когда я беседовала с ней, холодное отчаяние укоренилось в моем нутре. Я прошла через столько нянек, которые на бумаге были просто великолепны, но я начинала паниковать при мысли, чтобы на самом деле оставить своего беззащитного новорожденного ребенка с ними. Когда Локи наконец убедил меня, что Стефани не скрывает никаких темных секретов, я предложила заплатить ей вдвое больше, чем мы обещали.

Неудивительно, что она улыбалась.

А может быть, ее теплая улыбка имела какое-то отношение к Локи. Его черный костюм плотно облегал тело во всех нужных местах, демонстрируя аккуратные мускулы. В его светлых глазах, над высокими скулами и мягкими губами, плясали искорки. А когда он улыбнулся…

Я покачала головой, пытаясь убедить себя, что внезапный приступ ревности был абсолютно иррациональным. В конце концов, он был скандинавским богом. Конечно, он привлекателен для молоденьких, одиноких нянечек. Молодых, незамужних, светловолосых нянечек.

— Большое спасибо, что выбрали меня, — выпалила Стефани.

Моя грудная клетка сжалась, когда я увидела их вместе. Неужели палец Стефани только что задержался на руке Локи?

— О, благодарю вас, — сказал он пренебрежительно. В его голосе звучали резкие нотки, а глаза изучали низкий вырез моего черного платья.

В доме вдруг стало на несколько градусов теплее. Черт, подумала я, может быть, я и вправду помню, каково это — быть на свидании.

— Мы скоро вернемся, — пробормотала я, отрывая взгляд от очевидного намерения Локи.

— Через несколько часов, — добавил Локи. Его рука коснулась моей поясницы, и искры рассыпались по моей коже. — Мы будем недалеко.