Песня Обманщика

— Моя дорогая, ты же знаешь, что можешь аннулировать это соглашение. Просто скажи, что вы еще не вступили в брак. Или, я не знаю, заяви, что он импотент.

Другой голос пробормотал что-то невнятное. Холодное предчувствие начало собираться в моем животе, находясь неудобно близко к полудюжине вареных яиц, которые я только что заглотил.

— Я хотела связаться с тобой, как только услышала, — продолжала Идунна. — Я просто не могу себе представить, как все это ужасно должно быть для тебя. Я имею в виду, ты же слышала, как он напился вчера вечером?

Спутница Идунны ничего не ответила. Идунна невозмутимо продолжила:

— Я бы очень удивилась, если бы ему вообще удалось вернуться домой. — Последовала зловещая пауза. — Он ведь добрался домой, не так ли?

— Конечно. С моим мужем все в порядке.

Черт, черт, черт. Это был голос Сигюн. Лжет, причем от моего имени. Я застыл с куском черного хлеба на полпути ко рту и гадал, как же мне выбраться отсюда, когда Идунна и Сигюн свернули за угол и чуть не врезались прямо в меня.

— Локи! — сплюнула Идунна. Черты ее лица исказились в злобном оскале.

Я машинально посмотрел вниз, чтобы проверить, нет ли у нее оружия. Нет, ее руки просто держали шкатулку с яблоками, хотя то, как она сжимала этот кусок дерева, заставило меня задуматься, что бы я почувствовал, если бы она решила обрушить ее на мой череп.

— Прекрасное утро для тебя, Идунна, — сказал я.

— Ты жалкий, лживый… — прорычала Идунна.

— Муж, — тепло сказала Сигюн. Ее лицо расплылось в широкой улыбке, которая, как я догадался, предназначалась исключительно для Идунны.

Сигюн шагнула вперед и положила руку мне на плечо.

— Кажется, я здесь закончила. Ты не мог бы перенести нас домой?

Я кивнул, скорее удивленно, чем согласно.

— Благодарю тебя за заботу, Идунна, — сказала Сигюн с той же теплой улыбкой на лице. — Локи и я вполне счастливы вместе. И мы очень рады, что ты дома.

Мы с Сигюн вместе наблюдали, как кровь отхлынула с потрясенного лица Идунны. Звезды заодно со мной, у меня бы одного так не получилось.

— О, Идунна, есть одна вещь, которую я не успел сказать вчера вечером, — сказал я.

Глаза Идунны подозрительно сузились.

— Всегда пожалуйста, — сказал я. — За то, что спас тебя.

После этих слов я со всей силой притянул магию к своему телу. Мгновение спустя мы с Сигюн стояли на пологом склоне пляжа перед ее маленьким домом. Ее брови поползли вверх.

— Я думала мы окажемся внутри, — сказала она. Теперь, когда мы остались вдвоем, ее голос звучал гораздо мягче.

— Я не осмелился.

Она замолчала. Ее рука все еще лежала на моей. Воздух между нами, казалось, сгустился, будто он принял на себя собственный вес.

— Сигюн, — произнес я прерывающимся голосом. — Насчет вчерашнего вечера. Я… мне очень жаль.

— Не надо, — она резко повернулась ко мне. — Пожалуйста, не надо, я не хочу, чтобы ты извинялся.

— Тебе не нужно было лгать…

— Тише, — сказала она.

Я открыл рот, но не нашел, что сказать, и снова закрыла его. Между нами воцарилось молчание. Мягкие, цвета карамели глаза Сигюн медленно скользнули по моему лицу, будто она видела меня впервые. По выражению ее лица нельзя было догадаться, о чем она думает. Мое сердце бешено колотилось в груди, а голова шла кругом.

Сигюн подняла руку в пространство между нами. Когда я не вздрогнул, она осторожно поднесла кончики пальцев к моим губам.

— Я там была… — Она говорила так тихо, что это был почти шепот. — Когда гномы зашили тебе рот. Я видела, как это произошло.

Я не мог остановить дрожь, которая пробежала по моему телу. Такова была цена молота Тора, могучего Мьёльнира. Это было мое наказание за то, что я остриг волосы Сиф. Я пошел к гномам, чтобы найти замену золотым локонам Сиф, и сделал ставку, заключив опрометчивое, глупое пари, пообещав свою собственную голову, если Асы не будут впечатлены тем, что сделали гномы. Когда гномы выиграли пари, я обратился за помощью к Одину. И он помог мне, я полагаю. Я просто не ожидал, что его помощь придет в виде того, чтобы мне самому зашьют губы.

— Ты хорошо их прячешь, — сказала она, — эти шрамы на губах.

Я ничего не ответил. Это были не единственные шрамы, которые я прятал.

Ее рука двинулась, чтобы обхватить мою щеку.

— После того дня я все время думала о тебе. Как тебе некуда было идти. Никто о тебе не позаботится.

— Значит, ты хотела позаботиться обо мне?

Моя спина напряглась, когда я попытался скрыть отвращение, скривившее мои губы. Какая крайне неприятная мысль.

— Нет! — рявкнула Сигюн.

Она отступила назад, сверкая глазами. Румянец, почти такой же темный, как сливовое платье с высоким воротом, которое она носила, залил ее щеки. Ее грудь учащенно вздымалась и опускалась, будто она бежала. Бриз, поднимающийся с океана, смешивался с другим запахом, сладким привкусом влажного и готового к сексу женского тела.

Ах. Конечно. Женщины могут быть такими предсказуемыми.

Мне не особенно хотелось трахаться. После того, что Ангрбода сделал со мной на складе, я честно не был уверен, что когда-нибудь снова захочу трахаться. А я был грязен и измучен, хотя мог рассчитывать, что мои иллюзии скроют оба этих факта.