Песня Печали (ЛП)

Глаза Расмуса были огромными, темнее обычного. Он не мог отвернуться и смотрел в угол, на нее, снова в угол. Печаль с трудом развернулась, и ее кровь похолодела, крик умер на языке.

Веспус и Таасас. Они сидели за столом, пили из тех же бокалов, из которых они с Веспусом пили пару дней назад. Игнорируя ее. Игнорируя Расмуса.

Кожу Печали покалывало, она вспомнила свои кошмары.

Таасас была там, пока она спала. Смотрела на нее. Касалась ее. Заражала ее разум больными снами.

Теперь они говорили на риллянском. Веспус тихо рассмеялся от слов Таасас, и Печаль невольно смутилась, словно помешала им.

Веспус был в рубашке и штанах, рукава были закатаны, волосы — стянуты в пучок на голове. Таасас напротив него была наряжена в длинное серебряное платье на тонких лямках на ее плечах, подобных птичьим.

Вокруг них извивались стебли, колыхались, как зеленое море, нежное, по сравнению с ужасом вокруг его сына. Пока Печаль смотрела, стебельки гладили лицо и руки Веспуса, словно успокаивали его, листья задевали его волосы с шорохом, задерживались на его ушах и шее. Они будто утешали его, и он прикрыл глаза, пока они ласкали его лицо, черты были гладкими, без тревог.

Они окружали его как стража.

Хоть он выглядел спокойно, она ощущала, как от него исходил гнев, обжигая ее как летнее солнце. Его ярость была живой, словно сидела с ним и Таасас третьим человеком, готовая ударить. Печаль ощутила слепой ужас. Он лишил ее голоса.

Веспус повернулся. Он посмотрел на Печаль.

Все внутри нее сжалось, а он помрачнел, и растения ответили на перемену его внимания, отодвинулись, а потом собрались вокруг него, защищая, направляя на нее листья и стебли, как кинжалы. Она с трудом сдержалась, чтобы не обмочиться от ужаса.

Веспус смотрел на нее, склонив голову на бок.

— Печаль. Ведь лишь это она принесла нам.

Его слова словно сняли чары, и Печаль отыскала голос.

— Что происходит? Вы должны быть в Рилле.

Веспус беззвучно оскалился, его фиолетовые глаза потемнели.

— Ты говорила мне, что тебя не интересует спорт. Он не интересует и меня, — он поднял листок, и Печаль узнала послание, которое она писала королеве Мелисии. Она задрожала. Не могла сдержаться.

Это обрадовало Веспуса, он улыбнулся и поднял письмо.

— Представь мое удивление, когда моего сына поймали почти у замка Адаварии с этим в кармане, — Веспус развернул письмо — «Королева Мелисия, — прочел он, и Печаль закрыла глаза. — Мне больно присылать плохие вести, но и потому, что я знаю теперь, что стоило написать вам раньше. Я надеялась, как и все мы, что я смогу исполнить долг, для которого меня выбрал мой народ…».

Таасас рассмеялась, звуча как колокольчик, и Печаль билась в путах, вызывая лишь больше смеха. Веспус сам улыбнулся, и это звучало в его голосе, когда он продолжил:

— «В ночь перед выборами ваш сводный брат угрожал раскрыть мою тайну, если я не предоставлю его землю в моей стране, которую он давно хотел получить. Он не впервые действовал против интересов Раннона, думая о своей цели — думаю, вы подозревали об этом, а то и знали — и в прошлый раз его действия привели к его увольнению с поста. Но в этот раз я верила, что смогу остановить его, не испортив репутацию наших стран, так что я подыграла его требованиям, надеясь, что получу время для решения проблемы».

Веспус замер и посмотрел на нее.

— «И я подыграла…», — повторил он.

Печаль не могла смотреть на него, пока он читал.

— «Мне стыдно и печально признавать, что я не смогла сделать это. Ваше величество, в Северных болотах нет болезни, но зелье, созданное лордом Корриганом, вызывает реакцию со схожими признаками. Лорд Корриган в это время хочет, чтобы я очистила землю и отдала ему под ферму для деревьев альвус. Так он сможет получать большие запасы Звездной воды. Он признался мне в ночь, когда начал шантажировать, что верил, что может со Звездной водой изменить мир. И я боюсь, что он не шутит.