Песня полной луны (СИ)

Но теперь она плыла в темноте, и ей хватило нескольких секунд, чтобы понять — она возвратилась в день своей смерти. Оказалась в своем же мертвом теле.

Она потратила слишком много сил, сдерживая Найла внутри него самого, и действуя в его теле, а восполнить силы чужим страхом и смертью не успела.

Пластиковый мешок лип к её коже. Тишина оглушала, и Холли опускалась всё ниже и ниже, а вода захлёстывала её легкие. Вода несла гибель.

И тогда она закричала от охватившего её ужаса. Из плотно сомкнутого рта не вырывалось ни звука, но она кричала и кричала.

— Найл! Найл! Найл! — и потом, хрипя: — Джэки! Джэки…

Если Найл её не слышал, то подруга могла.

Она ведь отдала что-то духам, ведь правда?..

Она должна была услышать.

Впервые с момента, когда Холли вышла из берегов ютского озера духом мести и гнева, ей было страшно.

Холли не хотела умирать второй раз.

* * *

Мун сжимала в ладони чужой цветной браслет, сплетённый с явной любовью. Её омывало чужим страхом, как волнами во время прилива, но она, прислонившись к стене, старалась удержаться на ногах. Она понимала: времени осталось в обрез. Девушка-чинди слабеет.

Кто угодно ослабнет, вернувшись в день своей смерти.

Она молилась, чтобы Оуэн и Уилл справились, пока Найла разрывает между болью сестры и жаждой мести. Плоский корпус зажигалки жёг ей карман.

Дене считали, что чинди можно отправить в небытие, уничтожив его вещи или что-то, принадлежавшее им в момент смерти. До последнего мгновения Мун вовсе не была уверена, что этот браслет был на девушке в момент её гибели, но беснующаяся энергия и чужой страх, который она ощутила, убедили её: всё правильно.

Только вот чужой гнев был силён. Он лип к коже, он душил, забираясь в горло и легкие, он сковывал, не давая ни двинуться, ни даже поднять руку. Мун пыталась вытащить зажигалку, — она знала, что в транс можно прихватить с собой что-то из вещей, если держать их в момент медитации ближе к телу, — но тяжесть наваливалась, как камни на плечи.

Время утекало, как песок сквозь пальцы.

* * *

Джэки услышала голос подруги, пока спала.

Прежде Холли являлась к ней лишь пару раз, и то — во сне. Только Найл мог видеть её, говорить с ней наяву, и теперь для Джэки голос Холли звучал будто из-под толщи воды. Она едва могла разобрать своё имя, но чувствовала: что-то не так.

Перед тем, как выпить сонного чаю по рецепту шамана племени и лечь спать, она не могла найти себе места, и некому было её успокоить. Племя сторонилось её всегда, а с тех пор, как она решила стать женой ие наалдоши, которого дене боялись, она стала почти парией.

Джэки было всё равно. Пусть думают, что хотят. Она отдала слишком много, чтобы найти и наказать убийц подруги. Она не отступит, даже если придётся отдать самое дорогое, что было у неё.

Даже если придётся отдать жизнь.

Сейчас она чувствовала: беспокойство, нарастающее весь день, как по спирали, было не зря. С Холли и Найлом что-то происходило.

Что-то нехорошее.

Совсем как в её видениях, что она выпросила у духов.

Джэки металась по своей постели, цепляясь пальцами за покрывало. На лбу выступил пот.

Во сне она видела тёмный переулок и молодую женщину, сжимавшую в ладони браслет Холли. Эта женщина была врагом. Появиться там Джэки никак не могла, но шаман учил её не зря: нужные заклинания она помнила всегда.

Её губы немо шевелились.

Она колдовала.

* * *

Мун попыталась ещё раз. Ей с трудом удалось поднять руку и дотянуться до кармана, и она почти вытащила зажигалку, когда услышала чужой шепот. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — на защиту девушки-чинди пришёл кто-то ещё.

Горло у Мун сжало чьей-то невидимой ладонью так крепко, что она захрипела, пытаясь освободиться. Она задыхалась, чувствуя, как её глаза наливаются кровью, а сердце колотилось в груди, как бешеное. На висках выступили мелкие капли пота.

Она никого не видела, но колдовство было более, чем реальным.

Не потерять браслет. Не потерять…

Хрипя, Мун пыталась освободиться, глотнуть хоть немного воздуха. Пусть это был транс, но умереть в нём иногда бывало вполне реально. Перед глазами плясали чёрные мушки. Дышать становилось всё труднее.

«Паутина… — её лишаемый кислорода мозг отчаянно пытался спастись. — Паутина…»