Песня, призвавшая бурю

Его глаза враждебно поблескивали, пока раны медленно затягивались. Он не обращал на них внимания. Вместо этого он внимательно меня разглядывал. Пытался понять, контролирую ли я себя сейчас снова, действительно ли я устала и покорилась или где-то внутри меня еще горит искорка ярости. Он, похоже, хорошо изучил матчасть. Знал, что у каждого племени онидов своя эмоция, которая является их слабостью и одновременно и их силой. У племени Пламени Солнца это была ярость. Лишь убедившись, что я не вцеплюсь ему снова в горло, Арезандер отпустил меня и отвернулся от меня с равнодушным видом. Молча направился он к своему столу – ничего не говоря, потому как мрачные выражения лиц соратников его скалла и так говорили о многом.

Я не могла выразить в этот момент большее равнодушие. Я только радовалась, что за моей спиной стена. Только она не давала мне упасть. Метель, схватка не на жизнь, а на смерть, и вспышка ярости сделали свое дело.

Громкий скрежет заставил меня поднять глаза. Арезандер придвинул стул ближе к огню и сел. Нет, он даже не сидел, он прямо-таки восседал как на троне. Откинувшись на спинку, скрестив ноги и положив одну руку на стол. Лицо его оставалось бесстрастным – сложно было сказать, какое у него сейчас настроение.

– Знаешь, что я ненавижу даже больше, чем людей? – неожиданно спокойно поинтересовался он.

Вакарка со стрелами в косе прищелкнула языком и сухо ответила:

– Пещерных жаб.

Арезандер скривился.

– Да. Они тоже довольно мерзкие.

– Овсяную кашу? – предположил Ривен.

Его Сир задумчиво кивнул.

– Да, и это тоже.

Я недоуменно переводила взгляд с одного темного охотника на другого. Я так устала, что, видно, упустила момент, когда разговор перестал быть таким несерьезным.

Но тут слово взял вакар с ястребиным носом. Мрачно взглянув на меня, он бросил:

– Предателей.

Атмосфера существенно охладилась.

Арезандер снова кивнул. В этот раз ему явно было не до шуток.

– Совершенно верно, – холодно проговорил он. – Предателей.

Три толстых лебедя

Я не так много знала о том кровавом времени, когда я родилась. Никто не любил об этом говорить. Все помнили только один факт: из-за предателей-онидов из племени Пламени Солнца и началась война кидхов с людьми, а благородные вакары ее остановили. Но, похоже, никого уже не заботило, что Темные охотники вынуждены были согласиться на геноцид всех онидов – особенно учитывая, что в живых не осталось уже никого, кто мог бы рассказать о другой стороне медали. Так что кто тут еще предатель…

– Какие бы предубеждения я ни питал по отношению к народу твоей матери, судить тебя за деяния онидов я не стану, – серьезно проговорил Арезандер и указал на жестяную баночку с кровавыми жемчужинами. – Только за твои собственные.

У меня даже фыркать сил не осталось, а то я непременно бы это сделала. Иронии сиру, заявлявшему о беспристрастном суде над полуонидкой, было не занимать. Неожиданно. Но при этом я понимала, что он прав: мои деяния – моя ответственность. В лучшем случае меня ждало тюремное заключение сроком на сорок лун. Но это в том случае, если Арезандер решит отнестись ко мне как к человеку и передаст суду Вальбета. Если бы вместо этого он решил бы признать меня как кидха, то я попадаю уже под его юрисдикцию. И тогда мне грозит смерть.

Я подумывала попросить его о пощаде. Но затем решительно отвегла эту затею. Другие вакары прикончили бы меня на месте.

Арезандер взял кружку медовухи, выпил немного и посмотрел на меня.

– Как тебя зовут, Сильбалат?

Сказать правду или промолчать. Вариантов всего два. Лгать было бессмысленно, это бы только усугубило ситуацию. Я решила сказать правду, потому как молчание означало сопротивление, на которое у меня уже не было сил.

– Синта, – пробормотала я. – Можно просто Син.

Темные охотники уставились на меня с таким испугом, будто я им всем пощечину влепила. Затем они мрачно переглянулись. Можно было бы даже предположить, что они меня узнали. Но это же абсурд…

Только Арезандер по-прежнему не отводил от меня взгляда. И сейчас смотрел он на меня как-то иначе. На его губах даже появился намек на улыбку.

– Синта, – он будто пробовал имя на вкус. – На древнем языке это означает солнечный луч.

– Да… я… знаю, – запинаясь, ответила я. Не самый элегантный ответ, но что мне было еще сказать? Восхититься его талантом переводчика?!

Вакар с ястребиным носом угрюмо фыркнул, что никак не вязалось даже с его жутковатой внешностью.

– Арез, я не думаю…

Сир небрежно махнул рукой, не давая ему договорить – и при этом не отводя от меня взгляда.

– А родом ты, значит, из Вальбета. У тебя есть регистрация?

Сказать правду или промолчать…

Проблемы были неизбежны в любом случае.

– Нет, у меня нет регистрации.

Арезандер кивнул, даже не удивившись. Как ни странно, он по-прежнему быстро и логично мыслил – в отличие от меня, – и это привело к следующему роковому вопросу:

– И кто же из моих людей пропустил тебя через ворота?

Сказать правду или промолчать…