Песня Птицелова

Еще до конца не осознавая, какую опасность может представлять гигантский мутант, выпущенный на волю, а следуя исключительно охотничьему инстинкту, Сашка сорвался с места. Попутно он высматривал какую-нибудь палку или булыжник, с помощью которых можно было бы помешать птице сбежать. У деревянного забора в траве он заметил молоток с заржавевшей головкой, подхватил его на бегу. Гриф, взмахнув крыльями, оторвался от земли, так что импровизированное метательное оружие поразило его уже в полете. Сашка целился в голову, но попал по правому крылу, что, конечно же, не убило пернатого мутанта, но лишило его возможности летать. Птица тяжело рухнула на землю, встала на лапы, развернулась и с гортанным клекотом двинулась на обидчика, подволакивая поврежденное крыло. Двигалась она быстро, а Сашка стоял в ожидании атаки и никак не мог сообразить, что ему делать дальше. Он нашел подходящий камень, который мог бы окончательно успокоить разозленную «курицу», но стоило ли убивать обитательницу зверинца или можно было ограничиться тем, что просто загнать ее обратно в клетку, решить никак не мог. В ситуацию вмешался Лед. Он вышел вперед, уселся на дорожку, разделяя Александра и готовящегося к нападению грифа, и нарочито-равнодушно зевнул во всю пасть. «Ах ты, психолог, – мысленно восхитился им Сашка. – Показываешь, что плевать хотел на ее угрозы? Ну-ну, посмотрим, поймет она или нет».

Птица и не думала останавливаться – видно, ярость была сильнее инстинкта самосохранения. Сашка напружинился, готовясь к бою, но ему осталось лишь наблюдать за тем, как на пернатого мутанта, не дошедшего до человека всего пару метров, грациозно прыгнул огромный белый зверь. Лед трансформировался за считаные секунды, Александр впервые видел на свету, как это происходит, – пушистое тело вдруг раздулось до неимоверных размеров, морда исказилась, в оскале сверкнули длинные острые клыки. А вот сам прыжок был каким-то медлительным, неторопливым, даже ленивым, настолько преобразившийся кот заранее чувствовал себя победителем. Приземлившись на спину кричащей птице, он одним ударом мощной лапы переломил ей хребет. Раздался тошнотворный хруст, голова с раскрытым клювом дернулась и безвольно повисла на голой розоватой шее. Лед спрыгнул с поверженного тела на землю, отряхнулся и двинулся обратно к клеткам, стремительно возвращая себе прежний вид. Мимо Сашки он прошел, не останавливаясь.

Тот стоял, ошарашенный увиденным, и даже не сразу сообразил, что в этом происшествии был еще один пострадавший. Очнувшись, Александр метнулся к клетке, где оставался раненый монах. Впрочем, тот уже оклемался – как оказалось, он выложил корм в миски, вышел и даже запер дверь на щеколду, совершенно не обращая внимания на ручеек крови, стекавший с затылка. К моменту появления Сашки серая спина сектанта уже была в бурых потеках, а рана так и продолжала кровоточить.

– Тебе на перевязку надо! – воскликнул Сашка, не сразу вспомнив, что монах вряд ли поймет такое указание. Тогда он подтолкнул раненого в спину и рявкнул: – К сестре-настоятельнице, быстро!

Эти слова возымели действие. Серый брат пошатнулся и зашагал к выходу из зверинца. Между тем из здания выскочил профессор, которому, как видно, сообщил о происшествии лаборант, наблюдавший за всем издалека. Ученый подошел к Александру, поправил очки и с укоризной протянул:

– Ну что же вы, птицелов! Уничтожили такой прекрасный экземпляр…

Сашке оставалось только развести руками. Рассказывать, что птицу убил Лед, в данном случае было все равно что перекладывать на того ответственность.

– Не было выбора. Или победить, или умереть, – ответил он и тут же об этом пожалел. Древний афоризм никак не вязался с образом мускулистого простака, каковым он старался казаться.

В глазах профессора появилось любопытство, граничащее с подозрением, но расспрашивать он не решился. Все оставшееся время Сашка рубил дрова для печи, носил воду в большую бочку и вывозил на тачке навоз за территорию зверинца. Ни к животным, ни к птицам его больше не допускали.

Сбор информации можно было назвать успешным, внедрение тоже. Но вот с главной задачей – найти Павла или хотя бы его следы в секте – выходила пробуксовка. Между тем Сашка понимал, что времени у него мало, в части уже точно в курсе, что миссия провалена, и кто знает, не решится ли руководство на внезапный штурм, невзирая на вероятные потери своих и чужих. Мысль о возможной мясорубке ужаснула. Сашка теперь боялся и за Юльку, и за оболваненных братьев, и за добродушных зашуганных ученых. И еще ему не хотелось, чтобы все закончилось вот так, без ответов на основные вопросы, которые мог дать только сам Камень.

Александр вглядывался в лица братьев и в трапезной, и на улице, и в любом месте, куда ему доводилось попадать. Рассказывать Юлии, что он ищет здесь конкретного человека, он почему-то не решался. Даже сам себе не мог объяснить, почему, вроде бы ближе нее у него теперь никого не было…