Песня. Сборник рассказов

Весеннее утро занималось щуплым солнцем. Вблизи выхода из метро и поодаль, среди кустов сирени, покуривая, прогуливались молодые люди с сумками и пакетами.

Бест закурил, суетиться было нельзя. Подозрительная фарца шустрых не любит. Ждать пришлось недолго. Проходивший мимо худой парень, не поворачивая головы, бросил сквозь зубы: «Есть котлы». «Часы», – сообразил Бест, судорожно покрутил головой: «Портки нужны». Худой  отвалил.

Сигарета закончилась, стало зябко. Сергей пошел было к метро, в спину услышал:

– Есть портки (джинсы). – Крепко сбитый рыжий парень смотрел в упор.

– А чё почём?

– Два рубля. (200 рублей).

– Круто, – выдохнул Бест. – Полторашка?

– Как хочешь, – ответил рыжий. – Фирмá.

– Большие есть?

– Есть.

– Примерить можно?

– Пошли!

Они пересекли сквер и вошли во двор трехэтажки, любовно построенной на Хорошевке пленными немцами. Поднявшись по лестнице на верхний этаж, рыжий осмотрелся, достал из сумки пакет.

– Меряй!

Джинсы были темно-синего цвета «индиго» с медными клепками. Хотелось примерить их немедленно, однако Бест неспешно взял «портки» и, вывернув наизнанку, приступил к осмотру.

Перво-наперво следовало проверить внутренний шов. Отечественные машинки не брали настоящую джинсовую ткань. Шов был двойной и прошит на славу. Плотная ткань приятно тяжелила руку. Мельком глянув на черную печать на брючине изнутри (легко подделать), Сергей прищурился на клепки. На них с внутренней стороны стояли цифры. Редкий самострок мог бы похвастаться такой фурнитурой. Стало понятно – фирмá! Но и тут Бест не дрогнул. Солидно, без суеты достал из коробка спичку.

– По шву, – встрял рыжий.

Бест послюнявил спичку и потер по ткани. Конец спички приобрел правильный голубой цвет.

– Очень красиво трутся, – примирительно подвел итог продавец.

Бест стянул брюки и, мерзло переступая, влез в джинсы. Что ж, и размер угадал, подлец! Штаны сидели как влитые, плотно облегая, что следует облегать, шикарно расклешиваясь внизу.

Сошлись на «рупь восемьдесят» (180 рэ). Пока торговались, рыжий аккуратно сложил товар и, вставив в заграничный пакет, отдал Сереге.

Прохожие заходили в метро с подземным выражением лица, Бест зашел не сутулясь.

В июне в этих джинсах Бест поехал в Ялту и случайно оказался в комнате гостиницы с героем-подводником, которого жена отпустила на лечение в одной футболке и трениках. По уговору, когда Бест приходил поспать, фирменными штанами овладевал старпом. Он надевал их и исчезал в ночном городе. Каждое утро Бест находил их на стуле рядом свежевыстиранными и выглаженными.  Потом у Беста случился сумасшедший роман с официанткой из ресторана. Они стреляли ночью в тире и голышом купались в море. Потом объявился ее бойфренд, красавчик и теннисист. Он устроил охоту на Беста по клубам и кабакам, и, бегая от братвы по колючкам, Сергей выдрал клок на заветных левайсах. Дома пришлось приладить кожаную заплатку на уже тертые штаны. Он все не мог забыть ту ялтинскую девчонку и у них начался безнадежный роман в письмах. Её письма были нежными и пахли дешевыми духами. Они договорились встретиться и встретились, но ничего из этого уже не получилось. Роман в письмах сошел на нет, и Бест отрезал у джинсов штанины за ветхостью и сделал из штанов шорты. В этих шортах бежал трусцой, когда его покусала собака колли. Хозяйкой собаки оказалась милая девушка, с которой они через две недели поженились. Из джинсовой ткани его жена сшила себе сумочку и носила ее как счастливый талисман, пока сумочку не разрезал в метро негодяй-карманник. С досады жена распорола джинсу и сделала из нее половичок. Этот половик долго лежал у них перед дверью, и дети вытирали об него ноги, воротясь с прогулки. В утро, когда умер отец Беста, он не смог открыть дверь, потому что на этом половике спала бродячая собака. Бест гнал собаку лыжей, и на половике осталась моча и кровь. Ткань, как ее ни стирали потом, все равно воняла псиной. Почему-то они не расставались с застиранным до бела половичком, пока их дом не сломали веселые азиаты. При переезде Бест случайно нашел обувную коробку с письмами, которые не утратили стойкий фруктовый аромат.

Золотой дембель

Дашков лежал на спине, раскинув руки как Иисус. Мягкая расслабленность позы и игра солнечных зайчиков на лице никак не совпадали с обжигающей мыслью: «Умер!». Пичугин охнул, позабыв, что он под водой, и тут же рванул на поверхность – вдохнуть…

Все начиналось красиво. Пятеро рослых парней спрыгнули с троллейбуса и побежали с горы вниз к вечерним черепичным крышам городка и перламутровой чешуе моря. Хотелось немедленно пролететь эти несколько километров прямо до антрацитовой кромки воды, так густ и плотен был пряный морский воздух, так звенели мышцы. Казалось, оттолкнись чуть сильнее и полёта не избежать.

По-другому и быть не могло. Вот она – долгожданная свобода! Награда за многолетние унижения, зубрежку, вкус крови после кроссов, обветренные лица, пронизывающий питерский холод. И еще за многое другое, что осталось у них за спиной после выпуска. Впереди был месяц отпуска – их «золотой дембель».