Песня сирены

Ни одна цветочница не попалась мне на глаза до самого перекрестка, а едва я свернула за угол, как угодила в настоящее столпотворение. Сгрудившиеся вокруг мужчины в высокой черной шляпе люди выкрикивали в его адрес всяческие оскорбления.

Кто-то прижался ко мне сзади, но я была начеку и не отнимала руки от кошелька. Рядом со мной оказалась женщина, и я спросила:

— Что здесь происходит? Что он сделал?

— Продавал шарлатанские пилюли, — ответила она. — Говорил, будто бы они возвращают молодость, не дают волосам седеть и все недуги как рукой снимают. Якобы двадцатилетним опять становишься… Шарлатан он!

— И что с ним сделают? — запинаясь, произнесла я.

— Да что сделают — в реку бросят! Все к тому идет.

Я вздрогнула. Вдруг я заметила, что притягиваю к себе взгляды толпы, и от этого мне стало не по себе. И угораздило же меня выйти из дому одной. Надо побыстрей выбираться отсюда, найти фиалки и возвращаться.

Я сделала попытку пролезть сквозь толпу, но это оказалось не так-то просто.

— Эй, да кто тут толкается? — воскликнула женщина со свисающими на лицо сальными волосами.

— Я не толкаюсь, я… — запинаясь, выдавила я, — я просто смотрю.

— Просто смотришь, да? Эта леди, видите ли, на нас, простолюдинов, посмотреть пришла!

Я попробовала протиснуться мимо, но она не пустила и начала кричать мне в лицо оскорбления.

Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не та женщина, что стояла возле меня. Одета она была бедно, но опрятно. Она взяла меня за руку и сказала:

— А теперь оставьте леди в покое, ясно вам?

Моя обидчица, видимо, не ожидала подобного вмешательства, да так и осталась стоять с открытым ртом, что позволило нам с моей спасительницей ретироваться. Вскоре мы выбрались из толпы.

Не передать словами, как я была благодарна этой женщине. Ведь я просто не знала, что делать и как отвязаться от той злюки.

Толпа между тем немного поредела. Я была вовсе не уверена, в каком конце улицы нахожусь. Пора отбросить мысль о фиалках и как можно скорее вернуться домой. Теперь-то я понимала матушку, которая не хотела, чтобы я выходила на улицу одна.

Моя спасительница улыбнулась.

— Тебе не следовало бы гулять одной, дорогая, — заметила она. — Вон у тебя какой прелестный бархатный плащ, того и гляди, кого-нибудь на дурное надоумит. Надо побыстрее отвести тебя домой. Что же заставило тебя выйти на улицу одну? С кем ты приехала?

Я рассказала, что приехала с семьей из провинции на коронацию и как выскользнула из дома, чтобы купить матушке фиалок.

— О, фиалки! — воскликнула она. — Фиалки! Я знаю женщину, которая продает самые лучшие в Лондоне фиалки, и, между прочим, это всего в двух шагах отсюда. В общем, если они тебе нужны, предоставь это «Доброй миссис Браун». Тебе несказанно повезло, дорогая, что ты меня встретила. Я знаю ту особу, что стояла у тебя за спиной, она бы в мгновение ока вытащила у тебя кошелек, если бы меня рядом не оказалось.

— Ужасная женщина! Я ведь ничего ей не сделала.

— Конечно, не сделала. Кстати, кошелек все еще при тебе?

— Да, — ответила я. Наслушавшись всевозможных историй про ловкость лондонских воров, я приучила себя постоянно держать руку на кошельке.

— Вот и прекрасно, слава Богу! Тогда мы купим фиалок, а потом, думаю, самое время будет отвести тебя домой, пока ты не потерялась, а?

— О, спасибо! Это так добросердечно с вашей стороны!

— Ну что ты, мне просто нравится делать людям добро, где это возможно, хотя бы капельку, поэтому-то меня и прозвали «Добрая миссис Браун». Мне же это ничего не стоит, а людям какая-никакая польза.

— Спасибо вам, А вы знаете, где находится дом Эверсли?

— Отчего же нет, дорогая? Разумеется, знаю. И вряд ли найдется в этой части города уголок, который был бы неизвестен «Доброй миссис Браун». Не бойся, я доставлю тебя в дом Эверсли, не успеешь ты произнести «королева Анна», и причем с самыми лучшими фиалками, которые только можно найти в Лондоне.

— Как мне выразить вам свою благодарность?

Видите ли, меня не хотели выпускать из дому.

— И правильно делали! Вспомни хотя бы, чего только что избежала? Это злой город, и в нем полно воров и проходимцев, дорогая, которые навострились облапошивать таких наивных деточек, как ты.

— И почему я не послушала матушку?

— Ну, разве не все девочки так говорят, когда влипнут в историю? А мать ведь плохому не научит.

Разговаривая таким образом, мы окончательно выбрались из толпы. Я понятия не имела, где мы, и не видела поблизости ни малейшего признака цветов. Мы свернули на узкую улочку с мрачными ветхими Домами.

— Кажется, мы идем слишком длинной дорогой? — выдавила я из себя.

— Уже близко, дорогая, доверься «Доброй миссис Браун».

Мы свернули в переулок. Прямо на мостовой сидели на корточках ребятишки, какая-то женщина выглянула из окна и бросила:

— Ловко сработано, миссис Браун!

— Чтоб Господь и тебе так помог! — ответила миссис Браун. — Сюда, цыпочка.

Она втолкнула меня в какую-то дверь, которая сразу же за нами захлопнулась.

— Что все это значит? — воскликнула я.