Песня слов

2 раза был у Г. А. Стр<атановского> и 1 раз Г. А. – у Вагинова.

Невзрачный. Глаза черные. АИША – так называл Вагинов свою жену (А. И., Шура).

<Из беседы с А. И. Вагиновой>

Глаза у К. К. В. серо-карие, иногда зеленые, темные. Происхождение русско-немецко-якутское (бабушка по матери, видимо, была якуткой). Дед по отцу был лейб-врачом Александра II. Мать Вагинова – полурусская-полуякутка.

<…>

Подтверждает, что во время воен<ной> службы В., видимо, нажил цингу. На воен. службе был (м. б. не сразу?) санитаром.

<…>

Бывал у Мандельштама и признавал его. Но А. И. решительно отрицает зависимость Вагинова от Ман<дельштама>.

А. И.: НИКТО из русских поэтов не влиял на формирование Вагинова. Из новых авторов влияли лишь французы – Бодлер в юности, а также Э. По.

На первом месте из влиявших ставит греков и ОВИДИЯ <…>

К Пастернаку относился равнодушно, хотя и виделся с ним. Бывал у Мандельштама.

Хорошо относился к личности Заболоцкого.

С Добычиным, по-видимому, не встречался.

Творчество обэриутов его не увлекало. После ареста Олейникова совсем к ним охладел, считая погубителем Олейникова Бахтерева[34].

Интересовался Шпенглером крат<кий> период.

Вл. Соловьевым и близкими ему авторами не занимался.

Некоторое время в квартире не было электричества. Позже (Когда?) оно появилось. Любил свечи. Освещались керосином.

К Блоку и Гумилеву относился равнодушно.

Занимался в И. И. И. нумизматикой. И дома собирал монеты. Ходил с тросточкой, к которой были прикреплены монеты. А. И. считает это (добродушно) снобизмом. Она как-то села на эту тросточку и ее сломала – случайно.

<…>

Скупал свою книгу «Путешеств<ие> в хаос» (изд. «Кольца поэтов». Пб., 1921) и уничтожал ее, считая плохой.

<…>

К А. И. обращались иностранцы с просьбой помочь в работе над Вагиновым, она отказывала.

Р. Де Джорджи. Беседы с Александрой Ивановной Федоровой (Вагиновой)

Р. Де ДЖОРДЖИ (Италия). Беседы с Александрой Ивановной Федоровой (Вагиновой). – Русская литература. 1997. № 3. С. 182–190.

<…> По ее собственным словам, Александра Ивановна начала посещать поэтические семинары, руководимые Гумилевым, случайно: «Было объявлено, чтобы желающие, которые хотят слушать Гумилева, пришли. И я пришла тоже со своей подругой <Ф. Наппельбаум> – мы были еще студентками

<…> В общем, мы его слушали. Я даже записала все его лекции, но они пропали в блокаду, у меня же все пропало».

<…> Молодые поэты издали (за счет М. С. Наппельбаума) поэтический сборник «Звучащая раковина» (1922), посвященный памяти их любимого «Мэтра». Именно в этот сборник и вошло единственное стихотворение А. И. Федоровой. Это юношеское стихотворение она, по собственному утверждению, сочинила «случайно»: «Я написала потому, что на меня кричали: «Дайте!» Потому, что мы выпускали сборник тех, кто слушал Гумилева. Ну, я взяла и написала. А больше я никогда в жизни ни одного стихотворения не писала. Я помню только, что это звучало так:

И положил мохнатый страх
Мне лапы теплые на плечи.»[35]

«<…> Константин Константинович предложил мне выйти за него замуж. Мы много бродили вместе, потому что жить пока было негде. В его комнате жили родители, и негде было жить. Но мы бродили по Ленинграду, ездили в пригороды, и он писал стихи. И вообще интересно жили. Мы знали Эрмитаж почти наизусть, ходили бесконечно туда. Иногда мы часами молчали. Сидели где-нибудь у Зимнего дворца, например, в саду. Мы сидели, и была уже ночь, белая ночь. Красиво. Не хотелось никуда идти», – рассказывала Александра Ивановна.

Я спросила: «Почему Вы вышли за него замуж?» Она спокойно ответила: «Сначала мне было жалко его, потом я привыкла. Вначале я даже отказалась, и он вдруг заплакал. Меня поразило это».

«Как Вы думаете, почему К. К. Вагинов выбрал именно Вас?» – продолжала я. Она так же спокойно и тем же тоном ответила: «Я как-то об этом не думала. Я думаю, что он просто со мной отдыхал, потому что я ничего от него не требовала, вообще спокойно смотрела, как он всем занимался; занималась своим делом и считала, что он прав. Во всем прав». И добавила задумчиво: «Он был очень привязан ко мне».

<…> «Я целый день работала. Приходила домой в 9 часов вечера, только чтобы поесть и лечь спать. Когда ему было читать мне? Если только в воскресенье, так и то мне нужно было что-то приготовить на следующий день, что-то купить. Жизнь была очень трудная, и все лежало, конечно, на женщине. И так он целый день был один… Писал один, в одиночестве».

<…> По настоянию отца в 1917 году К. К. Вагинов поступил на юридический факультет Петроградского университета <…>