Песня слов

Тают дома. Любовь идет, хохочет
Из сада спелого эпикурейской ночи
Ей снился юный сад
Стрекочущий, поющий,
Веселые, как дети, голоса
И битвы шум неясный и зовущий.
Как тяжела любовь в шестнадцать лет.
Ей кажется: погас прелестный свет,
И всюду лес встает ужасный и дремучий,
И вечно будет дождь и вечно будут тучи.

<1928?>

Украшение берегов *

Проспекты целятся стволами в зори;
Расплесни зорь стекают по асфальту к нам,
И верфи их переливают в море,
В Неву, в озера, в Беломорканал.

Суровы берега, трудами взятые –

Мы их железным говором наполним:
Мы там поставим самые прямые статуи,
Которые когда-либо смотрели в волны.

В порту, где хрупкий край морской дороги

Упирается в медлительные реки,
Над постаментом праздничным и строгим
Прищурит Ленин бронзовые веки.

Легко поднимет чуткую ладонь,

Черпнув ветров высокое движенье,
И над зеленой утренней водой
До самой Лахты лягут отраженья.

Сойдет по кранам вниз обеденная смена,

Оправив звонкие одежды Ильича,
Рабочий спрячет пламень автогена,
Поднимется на ровный скат его плеча

И там увидит, над заливом стоя,

Как город блещущий, бездонный, гулкий
Врастает красным мясом новостроек
В щетинистую даль от Токсова до Пулкова.

<1930-е>

Звукоподобие

«Он разлюбил себя, он вышел в непогоду…» *

Он разлюбил себя, он вышел в непогоду.
Какое множество гуляет под дождем народу.
Как песик вертится и жалко и пестро
В витрине возлежит огромное перо.

Он спину повернул, пошел через дорогу,

Он к скверу подошел с решеткою убогой,
Где зелень нежная без света фонарей
Казалась черною, как высота над ней

Но музыка нежданная раздалась

И флейта мирная под лампой показалась,
Затем рояля угол и рука
Игравшего, как дева, старика.

Гулявший медленно от зелени отходит

И взором улицу бегущую обводит.
Он погружается все глубже в непогоду,
Любовь он потерял, он потерял свободу.

«Какою прихотью глупейшей…» *

Какою прихотью глупейшей
Казалась музыка ему
Сидел он праздный и нахальный,
Следил, как пиво пьют в углу
Стал непонятен голос моря,
Вся жизнь казалась ни к чему
Он вспоминал – все было ясно,
И длинный, длинный коридор,
Там в глубине сад сладкогласный,
У ног подруг Психеи ясной
Стоит людей тревожный хор
Как отдаленное виденье

Буфетчик, потом обливаясь,

Бокалы пеной наполнял,
Украдкой дымом наслаждаясь,
Передник перед ним сновал.

Февраль 1930

«Хотел он, превращаясь в волны…» *

Хотел он, превращаясь в волны,
Сиреною блестеть,
На берег пенистый взбегая,
Разбиться и лететь.
Чтобы опять приподнимаясь,
С другой волной соединяясь,
Перегонять и петь,
В высокий сад глядеть.

Март 1930

«Уж день краснеет, точно нос…» *