Читаем Песня слов полностью

Песня слов

<…> Название «Левый фланг» ни у кого сомнений не вызывало. Участникам совещания было присвоено звание «организационной четверки» (и снова я один из четырех). Кто же, кроме нас, будет в содружестве? Кого мы сочтем достойным? <…>

Не уверенный в успехе, я все же предложил кандидатуру, которую сам считал бесспорной.

– Поэт Вагингейм, – назвал я.

Заболоцкий переспросил, не знал, что Вагинов – псевдоним.

– Лучшей кандидатуры и быть не может, – сказал он. Я вызвался поехать и договориться с Константином Константиновичем, был убежден в успехе и не ошибся.

<На вечере «Три левых часа» 24 января 1928 г. в Доме печати> Вагинов заранее предупредил: принять участие в подготовке вечера не может, он-де занят писанием романа «Козлиная песнь» (добавим: его лучшей прозаической книги). Но все же выступил и был слегка наказан. Руководитель театрализации Боба <Б. М. Левин> предложил Константину Константиновичу читать как захочет, как всегда.

– Да, я поэт трагической забавы, – произносил Вагинов. И тут в глубине сцены появилась Милица Попова. В пачках, на пуантах, она проделывала все, что и положено классической балерине. Вагинов продолжал читать как ни в чем не бывало. Возможно, в противовес остальным, в тот вечер его выступление пользовалось наибольшим успехом.

<…> Особенно успешно прошел вечер Заболоцкого. В рукописном объявлении было объявлено о совместном выступлении Николая Заболоцкого и Константина Вагинова. В последний день выяснилось – Вагинов заболел. Заболоцкий выступил один, его первый персональный вечер – ранней весной 28-го года. <…>

<Из т. н. «манифеста» ОБЭРИУ>

<Из т. н. «манифеста» ОБЭРИУ>. – Афиши Дома печати. Л., 1928. № 2. Цит. по: Заболоцкий Н. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1. М., 1983. С. 523–524.

<…> К. Вагинов, чья фантасмагория мира проходит перед глазами как бы облеченная в туман и дрожание. Однако через этот туман вы чувствуете близость предмета и его теплоту, вы чувствуете наплывание толп и качание деревьев, которые живут и дышат по-своему, по-вагиновски, ибо художник вылепил их своими руками и согрел их своим дыханием. <…>

Из дневника П. Лукницкого

Из дневника П. Лукницкого. – Лукницкая В. Из двух тысяч встреч: Рассказ о летописце. М., 1987. С. 55, 56.

20. 03. 1928.

Я спросил, читала ли она <А. А. Ахматова> книжку Вагинова? Ответила, что не читала и спросила мое мнение о ней. Я сказал, что, по моему мнению, стихи несамостоятельны, есть чужие влияния – Мандельштама, В. Иванова, Ходасевича, – но культурны и мне нравятся. Сказала: «Теперь буду читать, когда Вы сказали».

23. 03. 1928.

Когда я пришел в Мр<аморный> Дв<орец>, Шилейко сказал мне: «Попадет Вам от А<нны> А<ндреевны> за легкомысленное суждение о Вагинове!» Перед моим приходом в Мр. Дв., сегодня, АА читала книжку Вагинова вслух – Шилейко слушал и очень зло, в прах раскритиковал ее, и АА к его мнению вполне присоединилась, потому что он приводил справедливые и совершенно неоспоримые доводы…

АА рассказала мне, что говорила (вчера? сегодня утром?) с Мандельштамом по телефону, и между прочим о книжке Вагинова (спросила его мнения, потому что сама она еще не прочла книжку). «Оська задыхается!» Сравнил стихи Вагинова с итальянской оперой, назвал Вагинова гипнотизером. Восхищался безмерно. Заявил, что напишет статью о Вагинове, в которой будут фигурировать и гипнотические способности Вагинова, и итальянская опера, и еще тысяча других хороших вещей. АА объясняет мне, что Оська всегда очаровывался – когда-то он так же очаровывался Липскеровым <…> Тем более понятно восхищение Мандельштама, что Вагинов – его ученик.

А. Мейсельман. Литературный Ленинград

А. МЕЙСЕЛЬМАН. Литературный Ленинград. Ленинградский союз поэтов. – Жизнь Искусства. 1927. № 48. 29 ноября. С. 13.

<упоминаются Тихонов, Ричиотти, Лукницкий, Рождественский> <…> В союзе выросло оригинальное дарование К. Вагинова, у которого образы иронической архаики пропущены сквозь голос.

<далее Н. Браун, Инн. Оксенов, В. Эрлих>