Песня смерти и крови (СИ)

— Вообще я бы не удивился, если бы она говорила про Джемму. Эта сучка хоть и зависла после смерти Рори, но явно не собирается оставлять тебя в покое. Наверняка придумает что-то ещё.

— Это меня и бесит.

Джемма подозрительно затихла после похорон Рори, но обольщаться, что она вдруг отбросила затею вернуть его, Коннор не стал бы. Он хорошо знал Джемму, он встречался с ней, он спал с ней, и знал, что она идёт до конца.

Нет, если бы она не трогала Кэрол, он бы забил на её поведение. Джемма всегда была такой: она ненавидела, когда что-то шло не по её сценарию, всегда в кровь разбивалась, чтобы вернуть то, что считала своим, и когда-то он даже подыгрывал ей. Когда-то.

Пока она не решила, что ей можно всё.

Коннор и сейчас понимал Джемму, как никто другой. Поэтому не собирался ей потакать.

— Угу, только Мия сказала, это не она.

Коннор сощурился, окинул Криса взглядом.

— Да ты втрескался по уши, — определил он. — Чувак, просто позови её в кино и не притворяйся, что веришь в эту хрень про опасности и тени! Она всё равно догадается, что тебе надо, так что нахрена врать-то?

На лице Криса мелькнула неуверенность — очень редкая для него эмоция.

— Мия сказала, я спасу тебе жизнь, потому что ты связался с девчонкой, которая проклята. Не подумай, что я верю в проклятья, — он поднял обе руки вверх, — но Мия…

Закатив глаза, Коннор поднялся. Со стороны раздевалок к ним уже направлялся тренер.

— Ты спасешь мою жизнь, если перестанешь ныть, разве что. Пошли, вон уже тренер Грин притащился.

Тренировка выжала из него все соки. Коннор забыл и про слова Криса, и про всё на свете, пока Грин сдирал с них десятую шкуру перед второй, но весьма важной домашней игрой сезона.

Парни давно уже свалили из душевой, из раздевалки доносились их громкие, шумные голоса. Коннор стоял под хлесткими, жесткими струями душа, чувствуя, как пар окутывает его, и не хотел выходить к ним. Он мог поспорить: прямо сейчас Рой и Крис обсуждают техники, которые они сегодня тренировали с Грином; болтают о девчонках… ведут себя, как обычно. А ещё Коннор мог поспорить, что нихрена не может вставить в их разговор.

Он должен был думать об игре, и он думал — вспоминал, как «Пчелы» из Бакспорта выстраивают защиту, думал, какой может быть их схема игры, — но также думал и о Хизер, и даже о Джемме. Происходящее закручивалось в какой-то немыслимый клубок. Он понимал, что Джемма не остановится и будет упорствовать в попытках его вернуть, и, раз не прокатило с буллингом Кэрол — его сестренка наконец-то потихоньку, очень медленно начала огрызаться на попытки её укусить, — то Джемма будет искать другой путь. И рано или поздно выйдет на Хизер.

Этого бы совсем не хотелось.

И, наверное, он вовсе не должен был спрашивать Хизер, готова ли она пойти до конца… до конца ради чего? Хизер притворялась, что ничего не было. Ничего в том баре не случилось. А Коннор не хотел и не мог делать вид, что не узнал её. Он сделал свой шаг, следующий оставался за ней.

А что, если она не захочет этот шаг делать? Сможет ли он смириться? Пусть он должен принять её нежелание разумом, но… сумеет ли он принять это нежелание сердцем? Сможет ли не предпринимать других попыток? Сможет ли вообще говорить с ней, смотреть на неё?

Он понимал, что должен. Ведь это будет её выбор, и Коннор понимал, почему она может отказать. Слишком многое было поставлено в её жизни на карту. Даже свобода. И он чувствовал себя сволочью, подталкивая её к решению, но…

Черт, они оба хотели этого. Сильно. Очень сильно. Коннор теперь точно знал, что она тоже хочет его.

И им придется с этим что-то делать. Что-то решать. Лучше сейчас, чем потом.

Хизер была его большой тайной, даже от двух самых лучших друзей, даже от сестры. Коннор чувствовал, как чертовски отдаляется от них, и это ему не нравилось, но просто так сказать «эй, чуваки, я влюблен в учительницу, и это меня охренеть как выносит», он тоже не мог. Не поймут.

Замотавшись в полотенце, он вышел из душа, когда понял, что команда уже свалила из раздевалки, и буквально на выходе столкнулся с Грином.

— Твою ж мать, тренер! — Коннор едва Богу душу не отдал. — Вы чертовски меня напугали!

— Следи за языком, парень, — нахмурился Грин. Он был мужчиной лет сорока, ещё не старым, но уже полностью седым, высоким и худым, что не мешало ему гонять своих подопечных как не пойми кого. — Ты сегодня и так на тренировке ворон считал. Не знаю, что у тебя происходит, но решил бы ты свои проблемы до послезавтрашнего матча, потому что я жду, что вы порвете бакспортских придурков, но выглядите вы так, будто они запросто порвут вас. Ты — креативный игрок, Коннор, и я хотел бы видеть, как ты включаешься в игру на все сто. Мы и так еле справились в прошлый раз без тебя.

Слышать такое было весьма лестно, хотя Коннор и понимал, что тренер лишь пытается пробудить в нём боевой дух.

— Двенадцатый класс, тренер, — так себе оправдание, но другого он не придумал. — Но я послезавтра вас не подведу.