Песня Сван. Книга первая

– Я тоже кое–что видела в стеклянном кольце, и я должна пойти и выяснить, что это значит. Я обязана сделать это, точно также, как ты должен идти в Детройт.

– Я не знаю, о какой чертовщине вы говорите,– сказал доктор Эйшельбаум, но куда же вы собираетесь идти?

– Канзас. – Сестра увидела, что пустой глаз доктора моргнул. – Город называется Матисон. Он есть на дорожном атласе Рэнда Макнелли.

Она нарушила приказ доктора и открыла свою сумку на достаточно долгое время для того, чтобы запихнуть в нее дорожный атлас вслед за посыпанным порошком стеклянным кольцом.

– Вы знаете, как далеко отсюда до Канзаса? Как вы собираетесь попасть туда? Пешком?

– Именно так.

– Кажется, вы не совсем понимаете ситуацию,– спокойно сказал доктор. Сестра узнала тот же тон, которым к ней обращались врачи в психиатрической лечебнице. – Первая волна ядерных ракет поразила все главные города в нашей стране,– объяснил он. – Вторая волна ударила по базам ВВС и военно–морским базам. Третья волна ударила по самым маленьким городам и по селам. Затем четвертая волна разбила все остальное, что еще не сгорело. Как я слышал, на пятьдесят миль от этого места на восток и на запад простирается пустыня. Здесь нет ничего, кроме руин, мертвых людей и людей, которые жалеют, что не мертвы. И вы хотите идти в Канзас? Это бессмысленно. Радиация убьет вас прежде, чем вы пройдете сотню миль.

– Я пережила взрыв в Манхеттене. Так же как и Арти. Как же радиация уже не убила нас?

– Некоторые люди способны выдерживать большую дозу. Это счастливая случайность. Но это не значит, что вы можете продолжать впитывать радиацию и вам от этого ничего не будет.

– Доктор, если бы мне было суждено умереть от радиации, от меня остались бы кости к сегодняшнему дню. А воздух полон этого дерьма везде – и вы знаете это так же хорошо, как и я! Эта дрянь повсюду!

– Да, ветер разносит ее,– признал он. – Но вы хотите пойти прямиком обратно в сверхзараженную зону! Я не понимаю ваших причин стремиться туда.

– Конечно же, не понимаете,– сказала она. – И не сможете понять. Так что не тратьте лишних слов; я собираюсь здесь немного отдохнуть, а потом уйду.

Доктор Эйшельбаум снова начал протестовать, потом увидел решимость во взгляде женщины и понял, что уговаривать бессмысленно. Все же в его характере было оставлять за собой последнее слово:

– Вы сумасшедшая. – Потом он повернулся и прошествовал прочь, полагая, что у него есть дела поважнее, чем пытаться удержать еще одну ненормальную от самоубийства.

– Канзас,– мягко сказал Арти Виско. – Это далеко отсюда.

– Да. Мне понадобится хорошая пара обуви.

Внезапно в глазах Арти блеснули слезы. Он дотянулся и схватил руку Сестры, прижимая ее к своей щеке.

– Храни вас Бог,– сказал он. – О… Храни вас Бог.

Сестра наклонилась и крепко обняла его, и он поцеловал ее в щеку. Она почувствовала влагу слез, и ее собственное сердце заныло.

– Вы – самая прекрасная женщина, какую я когда–либо знал,– сказал он ей. – После моей жены, конечно же.

Она поцеловала его, а потом снова выпрямилась. Ее глаза были влажны, и она знала, что за те годы, которые будут впереди, она много раз подумает о нем и в своем сердце будет молиться за него.

– Идите в Детройт,– сказала она. – Вы найдете ее. Вы слышите?

– Да. Я слышу. – Он кивнул, его глаза блестели словно начищенные монетки.

Сестра повернулась уходить, и Пол Торсон последовал за ней. Она слышала, как Робот сказал за ее спиной:

– Мужик, у меня был дядя в Детройте, и я вот что подумал…

Сестра выбралась из госпиталя и вышла на улицу. Она стояла, глядя на футбольное поле, покрытое палатками, машинами и грузовиками. Небо было мрачным, серым, тяжелым от туч. Справа, перед высоким зданием школы и под длинным красным навесом, была большая доска объявлений, где люди приклеивали свои объявления и вопросы. Возле нее всегда была давка, и Сестра прошла вдоль нее днем раньше, глядя на мольбы, нацарапанные на бумаге для заметок: “Ищу дочь, Бекки Роллинз, четырнадцати лет. Потерялась 17 июля в Шенандос…”, “Кто–нибудь, имеющий информацию о семье Дибаттиста из Скрентона, пожалуйста, оставьте…”, “Ищем преподобного Боудена, из Первой Пресвитерианской Церкви Хэзлтона, службы срочно нуждаются…”

Сестра подошла к изгороди, окружающей футбольное поле, поставила дорожную сумку на землю рядом с собой и просунула пальцы сквозь ячейки изгороди. Позади нее, у доски объявлений, раздались стенания женщины, и Сестра вздрогнула. О Господи, думала она, до чего же мы все дошли?

– Канзас, хм? Какого черта вы захотели уйти отсюда?

Пол Торсон был возле нее, прислонившись к решетке. На его сломанный нос, на переносицу, была наложена шина. – Канзас,– повторил он. – И что же там есть?

– Городок под названием Матисон. Я видела его в стеклянном кольце, а затем нашла в дорожном атласе. Вот куда я собираюсь.

– Да, но зачем? – Он поднял воротник своей потрепанной кожаной куртки, защищаясь от холода. Он боролся за то, чтобы оставить эту куртку, так же упорно, как Сестра за свою сумку, и носил ее поверх чистого белого комбинезона.