Песня Сван. Книга вторая

Робин сдержал страстное желание вылить все на землю. Он знал, что это приготовлено из вареных корешков с несколькими кусочками хорошего и полезного старого крысиного мяса. Теперь даже пища в буфете приюта казалась похожей на настоящую манну небесную, и он согласился бы поехать даже в Китай, если бы мог там получить настоящий громадный бифштекс. Он отошел от очереди за едой, чтобы следующий мог получить свою порцию, поднес миску ко рту и отпил. Он провел неважную ночь, беспокойную, без отдыха, и только под конец отхватил несколько часов сна, несмотря на старика, который сидел у огня, играя на флейте. Робин бросил бы в него ботинком, но некоторые другие, казалось, наслаждались этой унылой музыкой, и Робин видел, как сияет лицо старика в свете костра, когда он выводит эти трели. Робин вспомнил, на что был раньше похож “хэви метал”: треск, напряженные гитарные аккорды и быстрый ритм ударника, как будто мир вот–вот взлетит. Это музыка была ему не по нраву – но ему стало ясно, что мир действительно взлетел. Может, теперь наступило время для мира, подумал он. Мир в действиях, словах, и музыке тоже.

– К черту! – сказал он себе. – Я, должно быть, старею!

Где–то среди ночи он проснулся. Сел, раздраженный и одеревеневший, чтобы поискать место потеплее, и увидел человека, стоящего с другой стороны костра. Просто стоящего там, полы его грязного пальто развевались на ветру, он пристально глядел на хижину Глории. Робин не помнил, как выглядело лицо человека, но человек медленно крался между спящими фигурами, почти на двадцать футов подойдя ко входу в хижину. Анна и Джин сидели на ступеньках, вооруженные винтовками и охраняли дверь, но они разговаривали друг с другом и не обратили на него внимания. Робин припомнил, что Джин дрожал и подтягивал воротник у шеи, а Анна дула на руки, как будто застигнутая неожиданно подкравшимся холодом.

Мужчина повернулся и целенаправленно пошел прочь. Это были шаги человека, у которого есть дела и есть куда идти. Может поэтому Робин и запомнил его. Но затем Робин поменял положение тела, откинул назад голову и заснул, пока не проснулся от того, что ему на веки падают холодные снежинки.

– Когда мы получим обратно свое оружие? – спросил он ее.

– Тогда, когда скажет Джош.

– Послушайте, сударыня! Никто не может взять у меня мое ружье! Я хочу получить его обратно!

Она снисходительно улыбнулась ему.

– Ты его получишь, когда скажет Джош.

– Эй, Анна! – позвал Аарон, стоявший немного ниже по дороге. Он играл с Плаксой. – Сейчас ты можешь подойти и посмотреть чудо?

– Попозже! – ответила она, и пошла обратно разливать варево из корешков и крысиного мяса. Она даже стала насвистывать во время работы одну из своих любимых мелодий: “Бейли Хей” и “Саут Пасифик”.

Робин знал, что нет другого способа получить свою винтовку обратно, кроме как штурмовать хижину. Ни его самого, ни его ребят не пускали внутрь с тех пор, как они пришли, и Робин стал сердиться.

– Какого черта вы так счастливы? – огрызался он.

– Потому что,– отвечала она,– это великое и славное утро. Такое славное, что даже такой сопляк, как ты, не может досадить мне. Понятно?

И она сверкнула на него быстрой ухмылкой, в которой показала все свои передние зубы.

– Что в этом такого великого и славного?

Он выплеснул остатки супа.

– Мне так все равно – темно и холодно.

Но он заметил, что глаза у нее изменились; они были блестящими и возбужденными.

– Что происходит?

Вышла Сестра с кожаным футляром, с которым никогда не расставалась. Она втягивала холодный воздух, чтобы прочистить голову, потому что она бодрствовала и следила за Свон вместе с другими, встав задолго до рассвета.

– Тебе помочь? – спросила она Анну.

– Нет, уже все. Это последнее.

Она вылила суп в последнюю миску. Все кроме Робина вернулись есть к костру.

– Как она?

– То же самое. – Сестра потянулась и услышала, как захрустели ее старые суставы. – Она хорошо дышит, а лихорадка ее прошла – но она в том же состоянии.

– Что происходит? – спросил Робин.

Анна взяла у него пустую чашку и бросила ее в кастрюлю.

– Когда Джош захочет, чтобы ты знал, он тебе расскажет. И еще кому–нибудь тоже.

Робин взглянул на Сестру.

– Что со Свон? – спросил он ее тише.

Сестра быстро взглянула на Анну, потом снова на молодого человека. Он ждал ответа, и она подумала, что он его заслуживает.

– Она… преобразилась.

– Преобразилась? Во что? В лягушку?

Он улыбнулся, но Сестра в ответ не улыбнулась, и улыбка сошла у него с лица.

– Почему мне не разрешают посмотреть на нее? Я не собираюсь нападать на нее и все такое. Кроме того, это я видел ее и здоровяка в этой стеклянной штуке. Если бы не я, вас бы здесь не было. Это что–то значит?

Анна сказала:

– Когда Джош скажет…

– Я не с тобой разговариваю, мамаша! – прервал ее Робин, и его холодный спокойный взгляд проник прямо ей в черепную коробку.

Она чуть вздрогнула, а потом ответила ему таким же взглядом.