Песня цветов аконита

— Не беспокойся. Меня не потрудились предупредить, но я догадался — достаточно прочел про их долг перед гостями. Лучше, если бы я был избавлен от такого почета. — Могли говорить свободно — девушки знали только местное наречие.

Как и многие мужчины, большинство девушек Берегового народа были какими-то сивыми, волосы их напоминали пеньку. У этой же оказались — черные. И лицо милое. Глаза узковаты, но это почти не портило. Кажется, Найи повезло меньше.

Она оказалась во всем другой. Там, где женщины Земель раскованны, была застенчива; там, где они робки — необыкновенно свободной. Она почти понравилась Йири. Но ее непохожесть отталкивала.

Косы она прятала под платком; когда сняла его, те упали двумя длинными и тонкими змеями. Йири безразлично было, по душе ли он ей. Женщин Береговые люди ни к чему не принуждали. Так встретить гостя — знак уважения. Остальное неважно.

Она сказала:

— Как-то Боги рассердились на нас. И послали нам снег зимой. Я помню поляну цветов и белые хлопья сверху. Хотелось помочь как-нибудь, но мать сказала — ничего не получится. Я плакала сначала, а потом поняла, как это красиво. Подобных тебе я раньше не видела — но ты похож на поляну, где снег и цветы.

В домиках с обмазанными глиной стенами было неуютно. Он думал — вспомнится детство. Нет. Совсем не такое все. Или он столь сильно изменился? Бедность родной деревни казалась обыденной, здешняя — неприятной и варварской. Послов принимали торжественно, а Йири с тоской думал, что лучше бы чувствовал себя у костра под открытым небом, у очага, возле постоянно чинившихся рыбачьих сетей, глиняных фигурок, приносимых в жертву бесчисленным духам природы, особенно — моря.

Следуя примеру Найи, он надевал самую простую одежду, темную, как одеяния Береговых людей, отличавшуюся только покроем. Другие из свиты подчеркивали отличие от варварского народа, свысока поглядывали на уреме, взирающих на изысканных чужестранцев с восторженным детским опасением. Йири все это было не нужно. Шнурком перехвачены волосы, браслеты, что держат рукав, из тисненой кожи — все просто. И удобно. Он не чувствовал приязни к Береговым, но общался с ними везде, чуть ли не сети чинить помогал, и скоро уреме признавали его своим, как и Найи.

А та девушка не сводила с него пристального, слишком открытого даже для их женщин взгляда. Внимательного и непонятного Йири.

«Чего она хочет?» — гадал, не зная, что и подумать. «Чтобы я взял ее с собой? В Столицу? Неужто настолько наивна?» Не похожа она была на влюбленную дурочку, ой не похожа. Пожалуй, впервые женщина внушала ему желание скрыться от ее взора или хоть внутренней стеной отгородиться. Только и стена не помогала, ее насквозь прожигал внимательный взгляд.

Разбирала ли она раковины, чинила ли снасти или помогала ставить парус на лодке — невысокая, но сильная, — все время казалось, что смотрит и говорит что-то. И руки ее — темные, обнаженные до локтя, говорили, и гибкая спина, и каждый неширокий, уверенный шаг.

Стоило заслышать ее шаги — хруст гальки, ни с чьими шагами не путал и думал почти с тоской — почему здешним женщинам столь много позволено?

Да что же позволено, поправлял сам себя. Держать дом, выходить в море — тяжелый труд, ныряльщицам — собирать жемчуг. Сушить и измельчать длинные бурые водоросли с острым запахом соли… Что же позволено? Трудиться до изнеможения и стать старухой в тридцать пять лет?

Только одно отвлекало от неприятных мыслей. Когда он смотрел на море и видел рыбачьи лодки уреме, думал о больших судах. Пару раз видел их вдалеке. В первом Найи опознал шаварское судно, во втором — пиратскую шхуну.

Береговые люди боялись пиратов — страх был тихим, привычным. Богатств у них не было, но в плохие времена пираты не брезговали и запасами, забирали и соленую рыбу, и веревки, и полотно для парусов. Тем более жемчуг — селения, вблизи которых жемчужные «поля» были особенно богаты, находились в состоянии покорного страха день и ночь.

И когда непонятно чей парус мелькнул на горизонте, он подозвал Найи и поделился своими сомнениями.

Йири еще в Столице слышал имя Ши-Тау. Предводитель одной из крупнейших морских банд, человек этот отличался отчаянностью и везением. Он держал в кулаке отборных головорезов, которые были к тому же отличными моряками. Пираты, как водится, часто грызлись между собой — за добычу, за корабли, за удобную бухту. А теперь Йири узнал, что Ши-Тау обосновался в заливе Хитэн неподалеку отсюда.

— Я хочу встретиться с ним, — проговорил Йири, и пальцы его сплетали и расплетали волокна, завязывали причудливые узлы — словно он совсем не следил за ними.

— Ты просто безумен.

— Наверное. Многие так говорили.

— Тебя послали сюда не за этим, — терпеливо объяснял Найи. — Твоя миссия выполнена. Тебе пора возвращаться, а не лезть в пиратское логово.

— Да, но… Ши-Тау так близко. И так удобно все складывается. Если потом будет поздно…

— Никто тебя не обвинит.

— А я сам?

Найи, который в черных штанах и куртке напоминал нечто среднее между уреме и ремесленником тхай, раздраженно развел руками.

— Тебе не терпится расстаться с жизнью?