Песня цветов аконита

— Мы равны, — негромко заговорил Тами, — в одном. Хотите попробовать, вдруг кто окажется лучше?

В первый раз Тами увидел, тот улыбнулся по-настоящему — удивленно и немного растерянно. Словно малыш подошел к взрослому и предложил наперегонки побегать по крышам.

— Господин Тами Асано, вы забываете, кто я. Не ко мне нужно обращаться с таким предложением. И странно оно звучит, по правде говоря…

Тами смешался — но тут же упрямо продолжил:

— Разумеется, я буду надеяться на согласие Благословенного. Но мне нужно ваше слово, — прибавил он быстро, почти испугавшись, не обидел ли. Вот это уж было бы некстати.

Йири смотрел все так же удивленно и вполне дружелюбно.

— Поймите, меня не интересует, кто сумеет доказать свое первенство. Но я и не против. Но есть ли смысл устраивать представление для двора?

— Никакого, — Тами согласно кивнул, проводя ладонью по белому камню перил. Хасса внизу рычала, молодая и злая.

— Между нами — и те, кто не может не быть.

— Если я получу позволение.

— Не сомневаюсь.

Нельзя сказать, что ему совсем уж все было безразлично. Подумалось: он не имеет права быть худшим. А если так выйдет? А если он вообще не справится с лошадью? Тогда об этом узнают все — и, главное, он обманет ожидания единственного, чье мнение имело значение. Может быть, тогда ему разрешат уйти?

Вряд ли.

Даже если он позорно свалится с лошади — вряд ли…

Он разбирал рукописи, проглядывая наискосок неприглянувшиеся, откладывал в сторону те, что заинтересовали. Большинство листов пожелтели от времени, но как бережно обращались с ними — если бы не цвет и хрупкость бумаги, их можно принять за новые. А ведь многие руки касались их. Листы почти не шуршали — гладкую, легкую бумагу делали мастера.

Он всегда пытался знать больше. И вот как сложилось. Наверное, ему и впрямь повезло.

…Неужели он все еще хочет оставить эти стены? Он отложил листы, задумался. Так странно чего-то хотеть или не хотеть. Ему давно этого не позволялось. И сейчас — на самом ли деле у него есть желания?

Ему некуда возвращаться. Солнечный прав. И он уже давно ничего не боится. Пока его место здесь. А раз так, он должен быть лучшим. Хотя трудно — Феи нет. Ее он знал, как свою душу. А Рыжий… хороший, умный конь. Но нет с ним той особенной связи, которая делает из всадника и лошади одно целое.

Он понимал Тами. Тот не мог выказать ему благодарность — и не мог молчать. Странный он выбрал способ — впрочем, изящный. И ведь постарается не проиграть.

Знает ли он про Ханари?

Склонил голову набок, тяжелые волосы перетекли на плечо. Задумчиво собрал их в ладонь — все не поместились — скрутил в тугой жгут.

Перед ним на столике лежали скрепленные листы, в которых была история Тхай-Эт.

Как-то он пытался найти что-нибудь о себе подобных. Да, он не одинок на этой лестнице жизни. Были такие. Только утешительного встретилось мало. Один только всю жизнь стоял высоко, но то было в древности. Зато он и войска водил — вот уж чего не выпадет Йири. Других убивали — или они умирали сами. И женщины — тоже. Про одну долго думал — ее сослали на север, и там уже по приказу благословенной убили двоих ее малышей. А она потеряла зрение.

Но разве здесь можно быть зрячим?

* * *

Рыжий и вороной летели голова в голову. Издалека всадники казались неотличимыми друг от друга. Один в темно-синем, другой в темно-вишневом — когда солнце било в глаза, цветов было не разобрать. А дорога перед ними была сумасшедшая — чтоб одолеть ее, лошадям стоило отрастить крылья. Да и всадникам неплохо бы…

— А если оба сломают себе шею? — спросил Хисорэ.

— Значит, к этому их вела жизнь.

Рыжий и вороной перенеслись через овраг.

— А Лисенок, похоже, был уверен в победе, — заметил кто-то.

— Тут нужно уметь управлять конем, а не просто надеяться на его быстроту. Тами Асано это умеет.

Солнце зашло за тучку — сразу стало прохладней.

— Зачем Лисенку понадобилось доказывать первенство?

— Пусть. Молодым простительно многое…

Лошади были уже близко. Зрители видели, как всадник на рыжем нагнулся, протянул руку и коснулся узды вороного, словно приветствуя, — и рыжий резко ушел вперед. Последний рывок — словно стрела с тетивы сорвалась. Йири осадил коня в нескольких ни от Благословенного, спрыгнул на землю. Тут же остановился вороной Тами, и младший Асано тоже оказался на земле, восхищенный и злой. Йири погладил рыжего по шее, и слуги увели обоих коней.

Йири опустился на колено перед Благословенным, рукой коснулся влажного мха. Тами застыл в глубоком поклоне. Сейчас оба невероятно походили друг на друга, только выражение лиц было разным. Через пару мгновений сходство исчезло. Йири выпрямился, убрал с глаз пару капризных прядей и отступил назад, словно исчезая в тени. На волосах Лиса, напротив, заиграло вновь проглянувшее солнце.

Собравшиеся расступились, давая пройти в середину.

Йири ни на кого не смотрел, и мимо Ханари скользнул такой же безмолвной тенью. Даже на недавнего соперника больше внимания не обращал. Слышал недовольные голоса, шепот, не предназначенный для Благословенного:

— Видели, он сделал что-то с вороным.