Песня ветра. Ветер перемен (СИ)

- Я не так уж и жесток, - с невинным видом дернул плечом Алеор. – Во-первых, они сами по своей воле удерживают у себя Лиару и не хотят отпускать ее, хотя и могли бы сделать это, чтобы избавиться от моего общества. Во-вторых, я еще не разослал приглашения, и у них есть время до утра. Если Себану так надоело мое общество, то с рассветом Лиара будет уже здесь.

Впрочем, расчет Алеора не оправдался, и утром Лиара не вернулась. Это одновременно причинило боль Раде, которая все-таки так надеялась, хоть и знала, что не стоило этого делать, и одновременно ужасно насмешило ее. Потому что вместо Лиары вновь пришел Латаан и сообщил, что, к сожалению, Эллагаин не располагает возможностью принять и прокормить пятьдесят Алеоровых друзей, потому что дополнительных запасов еды для гостиницы на зиму сделано не было из-за того, что зимой в порт Рамаэль не заходят суда. Алеор с горестным видом поцокал языком, не забыв помянуть, что в Дагмариене, например, порту Лесного Дома на реке Асхалат, всегда были дополнительные запасы еды и питья на случай нежданных зимних гостей. И добавил, что это ничего страшного, и его друзья с радостью привезут всю необходимую им провизию с собой, о чем он немедленно им напишет. Наврать, что в Рамаэле нет почтовых голубей, у Латаана язык не повернулся, а потому уже через час Алеор закончил рассылать птиц и удовлетворенно отложил в сторону чернильницу и лист бумаги.

Время шло. В конце третьей недели их пребывания в Рамаэле явился портной и принес первую партию одежды: мягкие, подбитые волчьим мехом дубленки, теплые штаны и меховые шапки. Часть работы Алеор принял, щедро заплатив за нее золотом, вторую часть раскритиковал, сообщив, что ему не нравится расположение карманов и чересчур толстые швы. Забрав шапки и теплые штаны, портной, скрежеща зубами, удалился переделывать.

За окнами все больше холодало, а снег, что в первые дни шел совсем слабо, теперь повалил все гуще и гуще. Река вздулась еще больше, почти что выходя из берегов, недовольная и ледяная, а белое пушистое покрывало вокруг стало совсем толстым. Задули с севера ледяные пронзительные ветра, вырывая из Рады последнее тепло, но она продолжала упрямо сопровождать Алеора в его конных поездках на юг. И старалась не думать о том, что будет, если им действительно придется зимовать в Рамаэле. Этот недогород уже застрял у нее в печенках, но покидать его без Лиары она не собиралась.

Потом прилетела птица с ответом из Васхиля. Глава Джен Итур Вануэль, некий Иже Вахард по прозвищу Бычий Цепень, в цветистых выражениях с огромным количеством ошибок извещал Алеора, что он и его ребята будут просто счастливы присоединиться к нему на праздновании Ночи Зимы, что ладья уже выходит из Васхиля, а те, кому в ней места не хватило, выехали верхами на север, и что какой бы ни была погода и обстоятельства, праздник в обществе самого Тваугебира будет для них всех настоящей честью. А еду и питье они тоже с собой прихватили, хоть залейся.

- Вот видишь, Радушка, все идет ровно так, как мы и планировали! – Алеор с довольным видом похлопал ее по плечу. – Раз в ладье не хватило места, думаю, сюда притащится как минимум человек сто, и мы будем абсолютно плевать на Первопришедших и их невозможность разместить всех в Рамаэле. Так что даже если Лиара не вернется до нового года, Ночь Зимы у нас все равно получится душевная, и проведем мы ее в теплой дружеской обстановке.

А Рада только смотрела на него во все глаза и не могла понять, какая бездна изрыгнула из себя этого проклятущего эльфа, способного стать самой жуткой мигренью для любого, кто не соглашался делать так, как ему хотелось. Грозар Громовержец, благослови ту бездну на все времена вперед!

========== Глава 56. Сила жизни ==========

Иллидар тонул в мягкой дремотной истоме теплой весны. Дождь из лепестков шел над городом, кружился в водоворотах из бело-розового, сиреневого и красного, и сладкий запах заполнял все, пропитывал насквозь каждое строение, улицы, жителей. Бесшумно покачивались под нежным ветерком прозрачные занавески, и солнце щедро дарило ласковые лучи, заливая ими тихие, покоящиеся в сладкой дреме улицы, прохладные жилища, в которых царил мир, пушистые волосы тринадцати последних оставшихся в Эллагаине детей и восьми с небольшим тысяч взрослых. Город застыл в одной единственной капле вечности, тянущейся бесконечно, и Лиаре казалось, что время здесь вообще не движется, запечатанное, укутанное, застывшее тягучей каплей смолы.

Каждая минута, проведенная здесь, казалась ей ядом. Этот яд кипел под ее кожей, нагретый, словно в кузнечной печи, ледяным взглядом Владыки Себана, пронзающим насквозь. Каждая минута здесь была сражением, тяжелейшим боем не на жизнь, а на смерть, и Лиара сражалась впервые в жизни так отчаянно, так неистово, так искренно. Потому что у нее пытались отобрать самое дорогое, что у нее было – ее любовь к жизни и Раде, ее саму.