Песня ветра. Ветер перемен (СИ)

- Не беспокойтесь, ми… - Лиара прикусила язык, заметив, как недобро блеснули синие, что летнее небо, глаза. – Я хочу сказать, что все в порядке, Рада. Ваш муж отблагодарил меня за все, и… - она замялась. Это звучало еще хуже, это звучало просто ужасно, и кошелек в ее поясной суме вновь стал таким тяжелым, что ее едва пополам не согнуло.

- Вот как! – хмыкнула Рада, складывая руки на груди. – И во сколько же он оценил мою жизнь?

- Пятьдесят золотых, - тихо отозвалась Лиара, не совсем понимая, правильно ли делает, что называет сумму.

Лицо Рады конвульсивно дернулось, взгляд стал тяжелым, и она, хмыкнув, сплюнула в траву, совсем как какой-нибудь пьянчуга-конюх.

- Ба! Да я стою дороже потаскухи! Вот оно как! – взглянув на Лиару, она оскалила белые зубы в широкой улыбке, ни следа которой не было в ее глазах. – Ну да ладно, ты же тут совершенно ни при чем, так?

- Вы играете на арфе? – с любопытством спросил Далан, держась обеими руками за переднюю луку седла. Он был совсем маленького роста и очень худощав, и на громадном коне Рады смотрелся еще меньше. Но то, как мальчик говорил и держал себя, позволяло предположить, что ему около десяти лет.

- Да, милорд, - отозвалась Лиара. Взглянув на мать, мальчишка важно помотал головой:

- Зовите меня Далан. В конце концов, вы же эльф, а эльфы не являются подданными мелонской короны и мелонских лордов.

Он сказал это очень серьезно и важно, и Рада громко хмыкнула, взглянув на сына.

- Вот это правильно! Счастливые эльфы! – обернувшись к Лиаре, она кивнула: - Значит, ты играешь на арфе? А что еще умеешь делать?

- Я знаю много историй и легенд… - начала перечислять Лиара.

- Легенд! – встрепенулся мальчик. – А про Ирантира Солнце знаете сказку?

- Знаю, - кивнула Лиара с улыбкой. Потом повернулась к его матери. – Умею шить, готовить, стирать…

- Нет, для этого у меня есть бестолковые курицы, причем сотни куриц, - поморщившись, отмахнулась Рада. – К тому же, негоже Первопришедшей прислуживать, словно обычной кухарке, разве не так? И мне очень любопытно, как же все-таки ты попала в Карамон и что там делала. Поэтому вот тебе мое предложение: пойдешь служить ко мне в дом? Будешь Далану сказки петь, байки рассказывать, а то он только и делает, что целыми днями всякую ерунду читает, от которой у приличных людей мозги спекаются.

- Миледи… - задохнулась от удивления Лиара, и хмурый взгляд Рады был ей ответом. Она ожидала чего угодно, но только не такого предложения.

- К бхаре твою «миледи». Давай, соглашайся! Все равно идти тебе некуда. Да и негоже такой, как ты, болтаться по тавернам и трактирам, где полно всякой швали. Поверь, я сделаю так, чтобы тебя не обижали в моем доме. И ты сможешь уйти в любой момент, если захочешь, я не буду тебя удерживать. – Пожав плечами, она вновь улыбнулась. – Согласись, это же лучше, чем валяться посреди поля и мокнуть под дождем.

Лиара смотрела на нее во все глаза, смотрела и совершенно не понимала, что происходит. Она, конечно, слышала, что в мире бывают добрые люди, об этом говорили сказки и легенды, об этом пели песни, но ей таковые в жизни не встречались никогда. Если уж по правде, то всю жизнь ее окружали обозленные усталые попрошайки, вынужденные подворовывать на базарах, чтобы иметь кусок хлеба. Корона выделяла деньги на содержание приютов, вот только из этой суммы до самих приютов доходили лишь жалкие медяки, а большая часть средств оседала в карманах лордов и чиновников на всех уровнях долгой лестницы от королевского дворца Латра до низкопробного захудалого городишки Дерана. А то, что оставалось в приюте, тратилось на худую одежонку и молоко для самых маленьких, остальные должны были обеспечивать себя сами.

Что касается Лиары, то одна мысль о том, чтобы воровать, претила всему ее существу, а краденый хлеб не лез в глотку. Потому, когда в возрасте десяти лет наставницы заявили им, что перестают их кормить, Лиара твердо решила для себя, что дальше будет честно отрабатывать, а не побираться. Она попробовала устроиться на постоялый двор мыть тарелки и стирать простыни, но там ее погнали прочь, заявив, что приблуды им не нужны. Пробовала она и в конюшнях, предлагая помогать с уборкой стойл, и на рынке, и в городских лавках. Только повсюду встречала отказ и проклятья, брошенные сквозь стиснутые зубы. Да оно было и понятно: бесчисленные поколения подкидышей до нее только и делали, что воровали, почему тогда эти люди должны были верить в ее честность? Может, хотя бы потому, что я не человек? Но вслух Лиара старалась не говорить таких слов. В Мелонии ох как не любили эльфов, а одна единственная девочка без роду и племени, которую никто не будет искать, могла здорово пострадать, если попалась бы под руку не тому человеку.