Песня Вуалей (СИ)

Ожидания оправдались. Подобрав одежду с пола, я легонько встряхнул её, избавляя от пыли, и, надев, принялся заправлять в брюки. Гости всё это время стояли едва не посередине кабинета и смотрели на меня почти круглыми от удивления глазами.

— Кадир, ты зашёл исключительно полюбоваться на меня? Или экскурсию привёл? — чувствуя, что начинаю раздражаться, проворчал я.

— Кхм. Извини, — он рассеянно потёр лоб ладонью и опустился на диван. — Я к тебе, на самом деле, по делу. Просто по твоему виду я, уж извини, решил…

В этот момент из уборной, опять прерывая только-только наметившийся конструктивный разговор, появилась свежеумытая Лейла, с напряжённым и очень злым лицом пытавшаяся щёткой разобрать волосы.

— Я тебя предупредить хотела, что там всё слышно, — не глядя в сторону гостей и полностью сосредоточившись на процессе, проговорила она. — Так что если у вас что-то секретное, я лучше выйду.

— Кадир? — опять окликнул я замершего и очень ошарашенно глядящего на Иллюзионистку коллегу. — Мне из тебя каждое слово надо клещами вытягивать? Тогда этим лучше заниматься не в моём кабинете!

Нет, удивление Кадира мне, по-хорошему, было понятно. Да что там, я сам никак не мог привыкнуть к стремительным изменениям собственной жизни! Но раздражало оно от этого не меньше. В конце концов, вопрос моего психического состояния и образа жизни можно было бы обсудить в другое время, и совершенно не обязательно было для этого меня будить.

— Кхм. Может, мне попозже зайти? — совсем уж растерянно пробормотал коллега.

— Кадир! — не выдержав, рявкнул я. Проклятое горло обожгло болью, я снова закашлялся и полез в карман за платком. Уж столько лет, а никак не привыкну.

Лейла, бросив на моего коллегу взгляд и полыхнув в его сторону неожиданно сильным раздражением, граничащим с настоящей злостью, опять всполошилась. С расчёской наперевес кинулась к шкафу с посудой. Но потом, видимо, сообразив, что там ничего полезного нет и быть не может, схватила со стола кружку с вчерашним кофе и, держа посуду обеими руками, нерешительно подступила ко мне, глядя очень большими и очень печальными глазами.

Холодный кофе, это, конечно, не тёплое молоко, но лучше, чем ничего. Поэтому я, кивнув в знак благодарности, взял из её рук кружку и быстрыми мелкими глотками ополовинил.

— Спасибо, — проговорил осторожно, шёпотом. Состроив сочувственную мордашку и действительно искренне переживая, она тихонько погладила меня по плечу. Я-то с такими приступами давно уже смирился, а Лейла отреагировала неожиданно сильной тревогой. Так что утешение требовалось скорее ей; поэтому я аккуратно обнял женщину одной рукой, привлекая к себе. Иллюзионистка вцепилась в меня обеими руками так, будто я по меньшей мере только что побывал при смерти. — Да всё в порядке, не волнуйся.

— Легко сказать, — сердито проворчала она. — Не надо больше так делать. Если захочешь на кого-нибудь покричать, мне скажи. Я умею.

Я засмеялся, представив эту картину. Через мгновение Лель меня поддержала, тоже тихонько захихикав.

— Кхм, — вновь подал голос Кадир. — Так я, собственно, по какому вопросу-то. Сегодня ночью, около трёх утра, в своём собственном доме повесился Юнус Амар-ай-Шрус. Ты им, кажется, интересовался. Ты чего? — растерянно уточнил он, ощутимо напрягшись.

— И ты десять минут тут фарову тоску разводишь?! — раздражённо прошипел (потому что говорить пока не стоило) я.

— Не шипи, — отмахнулся Разрушитель, судя по всему, окончательно взяв себя в руки. — Откуда я знал, что для тебя это настолько важно? Меня вообще попросил тебе это передать Дед Хасан, и я вот по дороге завернул сюда. Кто же знал, что я застану тебя в такой щекотливый момент, — он насмешливо ухмыльнулся. — Ты обычно в это время уже во всю делами занимаешься, даже когда никакого аврала нет.

— Ладно, я понял, извини, — поморщился я. — А он действительно самоубился, или ему кто-то помог? — я ободряюще сжал плечо ощутимо напрягшейся Лейлы.

— Ну, пока никаких поводов сомневаться нет. Записка есть, причём такая… исчерпывающая.

— Посмотреть-то на неё можно?

— Как эксперты вернут, да. Если вкратце, он пишет, что не может больше терпеть это давление, этот шантаж и видеть этих людей, что ему противно, и лучше уж в мешок к Караванщику. Кто и чем его шантажировал, пока непонятно, — пожал плечами коллега.

— Я догадываюсь, — я вздохнул. — Во-первых, уже практически доказано, что он регулярно истязал собственную жену. Во-вторых, он насиловал своих учениц, очень тщательно выбирая тех, за кого некому заступиться, и я даже затрудняюсь предположить, сколько подобных случаев имело место за его карьеру. Амар-ай-Шрус, говорят, очень боялся, что о его делишках станет известно. Так что если шантажировали, то, скорее всего, именно этим. Судя по всему, брали с него не деньги, а услуги: молчание и верную службу. Что с его семьёй?