Песня Вуалей (СИ)

— Да. Но он совершенно не обязательно должен понимать, что именно делает, — хмыкнул Кушшаа, колдуя над вторым телом. — В вашем случае, насколько я понимаю, скорее всего имел место обман. Потому что именно тот человек, который лежит у вас на столе, и является магом. А вот полукровка он, мой соотечественник или очень талантливый человек, я, увы, определить не могу, пока нет второго участника переворота. Так, а этот господин на своём месте. Всё, это все? Только двое?

— Да, благодарю. И ещё один вопрос. Точнее, два. Во-первых, сколько лет может быть этому магу? Он может быть ребёнком, или должен быть взрослым?

— Дар обычно просыпается в половозрелом возрасте. Не знаю, во сколько созревание могло наступить у полукровки; у нас оно происходит в пересчёте на ваши годы лет в шестнадцать-восемнадцать, у вас — около тринадцати. Вероятно, где-то в этом диапазоне. А второй вопрос, надо думать, относительно вероятной личности его матери? — хмыкнул он. Я только кивнул в ответ. — Я не припомню, чтобы в вашем мире пропадал кто-то из женщин моего народа, но это ни о чём не говорит. Она вполне могла попасть сюда незаконно, как самостоятельно, так и в виде контрабанды. Кроме того, ей не обязательно было пропадать; она могла родить ребёнка и отдать его отцу. Может быть, даже за деньги. У нас к детям более спокойное отношение, чем у вас. Наверное, оно продиктовано большей продолжительностью жизни.

— Благодарю, Кушшаа-аран, вы очень мне помогли. Вот, пожалуйста, протоколы осмотра; если вас не затруднит, заполните их самостоятельно и подпишите. Обещанный гонорар, в соответствии с нашей договорённостью, будет сегодня вечером доставлен вам домой.

— Понимаю, формальности, — сдержанно улыбнулся он, присаживаясь к притулившемуся в углу препараторской письменному столу. Писал гость из Нижнего мира быстро и уверенно, явно не испытывая никаких трудностей в обращении с чужим языком. — Вот, прошу, всё готово, — сообщил он, протягивая мне безукоризненно заполненные бланки. Сразу видно человека, привычного к бумагомарательству.

— Пойдёмте, я провожу вас.

— Буду премного благодарен, — иронично улыбнувшись, кивнул он. До выхода мы добрались быстро и молча; в моём присутствии близко подходить к интересному субъекту любопытствующие избегали, так что проблем и задержек не случилось.

— Ещё раз спасибо за консультацию. Если возникнут другие вопросы по той же теме, могу я обращаться сразу к вам? — поинтересовался я, ожидая, пока к нам подрулит ожидавший на противоположной стороне дороги экипаж.

— Да, разумеется. Всегда приятно иметь дело с серьёзным деловым человеком, — со своей, я так понимаю, обыкновенной мягкой вежливой улыбкой кивнул он. — Всего доброго и успехов в этом деле.

— Благодарю.

Гонорар за консультацию Кушшаа запросил воистину баснословный, и великодушно не стал поднимать цену за второго покойника. А я не стал торговаться; всё равно необходимую сумму я планировал получить лично у царя, а не проводить через канцелярию ЦСА, где мой запрос в лучшем случае пройдёт недели через две, а в худшем вообще окажется благополучно похоронен под кипами прошений.

Собственно, к высочайшему наблюдателю всего расследования я и тронулся прямо от того же порога, от которого проводил демона.

В этот раз, правда, царя пришлось ждать дольше: этот мой визит не был обговорен заранее. Его Величества в данный момент не было в рабочем кабинете, он проводил какое-то жутко протокольное и бестолковое совещание в Полуночном дворце. Но неизменный царский секретарь обнадёжил меня известием, что мероприятие должно кончиться довольно скоро, а после него царь собирался прибыть и поработать с документами перед встречей с какими-то послами, так что у меня были все шансы вклиниться. Если, конечно, совещание не затянется сверх всяких приличий; но с такими официальными сборищами всё обычно бывало очень точно, по часам, секунда в секунду. Это рабочие визиты и встречи порой носили непредсказуемый характер.

Испросив у хранителя приёмной письменные принадлежности и получив с ними в комплекте удобный планшет с зажимом для комфортного письма на коленях, я углубился в систематизацию полученных сведений и заодно составление промежуточного доклада о ходе расследования собственному прямому руководству. Оно, конечно, принимало во внимание важность дела и царский контроль, поэтому особо меня не теребило, но это не равнялось разрешению забывать собственные обязанности.

В приёмной было пусто, если не считать углублённого в собственные дела секретаря. И тем не менее я периодически вскидывался; было такое чувство, что кто-то за мной пристально наблюдает, и оно мне очень не нравилось. Учитывая, что секретарь в мою сторону вообще не смотрел, впору было задуматься о собственной вменяемости.