Песня Вуалей (СИ)

— Нет, ну я в курсе, что он легендарный, и вообще ему несколько сотен лет, — продолжала недоумевать я. — Но откуда паника-то? Или он настолько ужасный? — растерянно хмыкнула.

Мне, в принципе, хватило разума и наблюдательности понять, что весёлый и домашний Тахир — зрелище редкое и для избранных. Но, с другой стороны, и второй лик Тара не показался мне столь уж пугающим. Да, суровым, внушающим уважение и опасение. Но не до такой же степени!

Хотя, может, я просто ещё не до конца отошла от Безумной Пляски, и меня пока не так-то просто впечатлить?

При воспоминании о недавнем заказе меня слегка передёрнуло от отвращения и замутило, поэтому я поспешила отвлечься. Благо, несколько секунд сверлившая меня ошеломлённым взглядом кровница наконец-то решила ответить.

— Лель, ты его просто не видела! — убеждённо сообщила она.

— А ты, стало быть, видела? — поддела её я.

— Мельком, но мне хватило, — отмахнулась подруга. Потом немного призадумалась и медленно качнула головой. — Хотя, может быть, я и предвзята. Просто уж очень ошалелыми выглядели все наши мастера, случилась натуральная паника. Плюс куча легенд о нём, которые ходят по всему миру. Да и вид у него действительно впечатляющий: взгляд полубезумный такой, так и хочется самого отправить лечиться.

Я вновь недоверчиво хмыкнула. Не только Иллюзионисты многолики, ох, не только!

— И что же за легенды о нём ходят?

— А ты не слышала? Ну, что он чуть ли не мертвеца воскресить может, и убить одним взглядом, и вообще едва ли не родной сын Ньяны.

— Но это же глупости, — вздохнула я.

— Это-то да, просто есть ещё куча вполне реалистичных историй. Что он воевал, причём не Целителем при полевом госпитале, а именно на передовой. Понимаешь, для Целителя убить человека это… не то чтобы невозможно, это просто морально гораздо труднее, чем для всех остальных. Ты практически умираешь сам. Ладно бы в качестве самообороны; но про него ходит слух, что он долгое время служил Царским Змеем. Что он спас какого-то человека, приставив на место отрубленную голову. Что он довёл до самоубийства собственную жену, но сам же её спас, и едва ли не на привязи держал, а потом сам же и убил. Я понимаю, что правды во всём этом не так уж много, но про него ходит слишком много страшных и очень подробных историй, чтобы это было простыми наветами, — Фарха развела руками.

А я задумчиво разглядывала девушку и пыталась связать сказанное с образом ставшего моим кровником человека. И с ужасом понимала, что мне плевать, даже если это всё правда до последнего слова. Мне просто по душе та маска, которую показал мне этот человек. Может быть, он что-то подковырнул в моих мозгах, что-то перевернул или добавил, но я всем своим существом чувствовала, что мне этот человек не врёт. Глупо доверять собственному умению разбираться в людях, не раз доказавшему свою несостоятельность, но сомневаться просто не получалось.

— В общем, учитывая, что лично знающих его людей в этом мире очень и очень мало, и ещё меньше — в курсе подлинной его истории, весь госпиталь вверх ногами, а у меня образовался внеплановый выходной, — бодро резюмировала Фарха. — Но хватит обо мне, это мелочи. Лучше объясни толком, что с тобой вчера было, и что за Целитель приводил тебя в чувство? Бьорн сказал, какой-то уж очень сильный. И что за история у тебя приключилась с Дайроном Тай-ай-Арселем?! Мы с Данаб хотели тебя раньше расспросить, но боялись спугнуть. А тут вдруг он погибает, наши мальчики запихивают тебя к Бьорну… как ты вообще? — явно вспомнив, зачем пришла, накинулась на меня подруга. — От Данаб тебе, кстати, привет. У неё дитё сильно болеет, да ещё и муж от него заразился и слёг, так что она извинялась за невозможность прийти, и просила передать тебе наилучшие пожелания.

— Спасибо, — вздохнула я, понимая, что кровница настроена весьма серьёзно. — Фарь, не было у меня ничего с дором Керцем. Я знаю, что писали в газетах, но я их не читала. Я вообще об этих статьях от Хара узнала, — и я вкратце пересказала последние несколько дней, опуская подробности вроде содержания контракта (потому что клятва) и некоторых сугубо личных моментов.

— Господин следователь любезно проводил меня сюда, а мне практически на пороге плохо стало. Кажется, запоздалая реакция на страх, — резюмировала я рассказ, опустив главную причину собственного срыва. Я надеялась, что у моих кровников есть дела помимо сопоставления неточностей в моём рассказе, и Бьорн не будет в подробностях пересказывать, при каких именно обстоятельствах мне «поплохело».

— Вот это да, — пробормотала Фарха, качая головой. — Даже не знаю, что тебе на это сказать! Разве что посочувствовать. А мы-то с Данаб, две дуры, радовались, думали, там романтическая история, как в книжке!

— Хар что-то такое и предполагал, — хмыкнула я. — А когда вы вообще успеваете так часто видеться? — с ноткой обиды поинтересовалась я.

— Не дуйся, — фыркнула Целительница. — Я просто наблюдаю нашу мать-героиню в порядке целительской практики. Случай интересный; у неё же тройняшки, ты в курсе?

— Да ладно! — опешила я. — И она молчала?