Песня Вуалей

– Госпожа магистр, вы не поняли, – поморщился сыскарь. – Это не обсуждается. Если угодно, это приказ и вопрос безопасности, и ваша неловкость интересует меня в последнюю очередь.

– Как скажете, – с трудом проглотив готовое сорваться возмущение, выдохнула я. В этот раз я была готова к собственной вспышке и не поддалась ей.

Хотя, видят боги, сдержаться было тяжело. Отвыкла я за годы самостоятельной жизни от правил, которые устанавливают свыше и против которых нет возможности возражать. Опять эта непробиваемая мужская категоричность. Как же я намучилась с ней за время дружбы с Бьорном! Но с кровником проще, там я могла поступать по-своему, потому что точно знала: применять ко мне силу друг не будет. А сейчас, если я попытаюсь сделать все по-своему, боюсь, закончится тем, что господин подполковник просто посадит меня под замок. И тот факт, что это незаконно, его совершенно не остановит.

– Я узнаю, как там у Кадира дела с задержанными, вернусь, и мы поговорим насчет нападения. – Удовлетворенный моим ответом, хозяин кабинета направился к выходу. Но, открыв дверь, едва успел отшатнуться от влетевшего внутрь помощника, уцепившегося в этот момент за ручку с другой стороны.

– Дагор! – как мне показалось, с облегчением выдохнул Халим. – Ты меня напугал! Что стряслось? Возвращаюсь в кабинет, а тут только одежда, лужа крови и нож валяется!

– Да, одежда! Куда ты ее дел? – проигнорировав растерянность помощника, спросил Дагор, пропуская того внутрь и опять закрывая дверь.

– В раковину бросил. Я же говорю, там все в крови. Хотел вообще сжечь, но не рискнул.

– Это хорошо, – пробормотал Дагор, проходя в уборную и закрывая за собой дверь.

Я продолжала сидеть на диване, уговаривая себя, что это все ненадолго и вряд ли мне придется неделю жить в кабинете у господина следователя. Халим же, пару секунд озадаченно рассматривавший дверь уборной, перевел взгляд на меня, созерцая с еще большим недоумением.

– Эм… Госпожа магистр, добрый день, – явно чувствуя себя очень неловко, обратился ко мне молодой человек.

– Добрый день, господин подпоручик, – проявила я ответную вежливость, вспомнив, как Халима назвал тот человек на входе. Если, конечно, назвал он именно его…

Но помощник следователя не удивился и, присев на стул напротив меня, осторожно попытался продолжить разговор.

– А вы здесь… по какому вопросу?

– Госпожа магистр поживет здесь до тех пор, пока ей угрожает опасность, – появился из уборной уже вполне привычно одетый следователь. Халим вытаращился на меня в полном недоумении.

– Но, может быть, не стоит…

– Халим, у тебя есть какие-то внятные причины усомниться в здравости моего рассудка? – не раздраженно, а как-то устало уточнил подполковник, отвлекаясь от своего занятия, чтобы бросить взгляд на младшего товарища. Я только теперь обратила внимание, что он пытался прямо на себе зашить дырку в рубашке. Я было дернулась предложить свою помощь, но мужчина прекрасно справлялся и сам.

– Нет, но ведь госпоже будет неудобно!

– И ты туда же, – поморщился он. – Госпожа будет жива и в безопасности. Мне кажется, это достаточный аргумент за подобный выход из положения. К тому же здесь есть все необходимое, чтобы спокойно прожить несколько дней.

– Да, но…

– Халим, это не обсуждается, – резко оборвал Разрушитель. Я даже немного посочувствовала парню: он, видимо, с подобной категоричностью дело в жизни имел редко. – Лучше, вот что, сделай доброе дело, покажи госпоже магистру столовую, пусть она возьмет себе обед, и проводи ее сюда.

– Да, конечно, – вздохнул молодой человек и жестом предложил мне следовать за собой. – Госпожа магистр, вы… – начал он, когда мы вышли из кабинета.

– Лейла, если можно, – не выдержала я. Если от Разрушителя это «госпожа магистр» я еще могла терпеть, то от ровесника слушать такое обращение было не слишком приятно. К тому же очень хотелось хоть с ним наладить нормальный контакт в этом чужом и незнакомом месте.

– Ну тогда и меня называйте Халим. И, если можно, на ты. – Кажется, у подпоручика были схожие с моими проблемы.

– С удовольствием, Халим, – не стала возражать я, сопроводив слова улыбкой. – И извини меня, пожалуйста, за причиненные неудобства.

– Да какие тут неудобства, – поморщился парень. – Кабинет-то не мой. – Он усмехнулся. – И это ты извини Дагора, он порой бывает слишком…

– Категоричным, – подсказала я, видя, что Халим безуспешно пытается подобрать слово.

– Да, пожалуй. Он, конечно, хороший человек, благородный, но порой не учитывает, что не все люди обладают его неприхотливостью и выносливостью. Он-то в этом кабинете порой живет безвылазно, а молодой девушке, мне кажется, там будет слишком неудобно.