Песня Золотого Дракона (СИ)

— Я очень ценю твою открытость. Мне это очень нравится, что нет лишних непоняток. Хотя, повторюсь, ты головоломочка для меня та еще.

— Я сама не понимаю, что со мной. И не хочу показаться тебе легкодоступной простушкой.

— Я знаю, мелкий.

— Я с тобой веду себя нестандартно. Внештатная какая-то ситуация сложилась. Я сначала думала, что это потому, что я долго была одна. Но тогда меня должно было отпустить уже. Обычно неделя-две общения и я теряю интерес. Чаще всего сразу. А с тобой все иначе. Хочется общаться. Проводить с тобой время. Быть рядом. И это непонятно.

— Это здорово. Я тебя очень ценю.

— Как-то по-новому все. По-другому.

— Это плохо?

— Нет. Это иначе. Новый опыт отношений. Взаимодействия. Моих реакций. Не хочется притворяться. Выёживаться. Скрывать что-то.

— Я был бы тебе благодарен за открытость и дальше. Хочу, чтобы так продолжалось.

— Я максимально открыта с тобой. Мозг говорит, что это опасно и мне потом будет больно. Но я намерена продолжать.

— Я бесконечно верю тебе и в тебя. Верю в нас. Нужно лишь немножечко времени, чуточку понимания и терпения.

— Все есть. И все еще будет. У нас с тобой все впереди. И если мы сейчас решим, что мы, не стесняясь, будем говорить (ну, или писать) друг другу свои желания и фантазии, то я думаю, у нас вообще проблем не будет никогда.

— Ты мне интересна и нравишься, но мне бы разобраться с собой для начала, — писал он ей, в ответ на ее воодушевленную тираду, — со своей головой.

— О, боги! Да что там опять такое то? Надо хлорки? Я раздобуду.

— Не ругайся.

— Да я не ругаюсь. Я забавляюсь. Ты хороший, Саша. Не копайся в себе.

— Это не совсем я, это мой мозг. Так Курпатов говорит.

— Что он такого тебе наплел?! Слушай, интровертище. Может дать тебе паузу? Хочешь побыть один? Наедине с собой? Я оставлю тебя в покое. Максимально дистанцируюсь. Ты разберешься. И решишь, что ты хочешь.

— Нет, я так не хочу.

— Я понимаю, что слишком много на тебя сразу свалилось в моем лице. Такой поток энергии. Столько информации. Столько личностей. Это непросто понять и принять. Я могу лечь на дно. Лежать тихо. Молча. А ты напишешь, когда разберешься.

— Я хочу быть с тобой и потихоньку раскручивать все. Мне нельзя быть одному сейчас. Я сорвусь куда-нибудь. Во все тяжкие. Ты сейчас мой смысл. Просто не хочу торопить события. Хочу привыкнуть и прочувствовать. Понять.

— Я тебя понимаю. Правда, понимаю, Саша. Я не хочу тебя торопить, напрягать.

— В некоторых планах у нас с тобой выходит то, что с бывшей за 8 лет не выходило. Это очень странно и спешно.

— Просто я очень импульсивна. Это моя натура.

— Я чувствую, и меня это немного в ступор вводит. Я так не привык.

— Просто я понимаю, что время уходит. Давай я приторможу. Постараюсь быть сдержаннее. Спокойнее. С тобой у меня получается.

— Было бы здорово.

— Тогда бери инициативу в свои руки и веди меня за собой. Делай так, как считаешь нужным, как привык, как тебе нравится. Я буду учиться у тебя.

— Только полностью не отваливайся. Я очень ценю твою инициативу и движуху. Просто немножечко помедленнее, мелкая. Обожаю тебя. Ты сумасшедший человечек!

И снова работа-дом, среда, четверг, и наконец-то долгожданная пятница. Юлька и желала этой поездки и боялась ее. Она понимала, что эти два дня и три ночи они будут наедине в чужом городе, в новом месте, в одном пространстве. И это будет своего рода проверка их совместимости. Эмоциональной, психической, душевной. С физической и умственной все вроде было ясно. Возможно, эта поездка покажет, что они абсолютно чужие друг другу люди, которые просто поверили в иллюзию близости. Выдумали ее в связи с дефицитом оной у обоих. Но, как говорится, пока не попробуешь, не узнаешь.

Он встречал ее вечером на площади Ленина у Финляндского вокзала. До отправления «Ласточки» еще оставалось время, они решили прогуляться и посидеть на скамейке рядом с площадью. Юлька попросила Алису контролировать ее состояние и урезать эмоциональность и степень восторга от встречи. Она же обещала Саше быть сдержаннее. Пока все получалось. Они посидели, поболтали. Рассказали друг другу, как прошел день, Точнее Юлька рассказала, Саша послушал.

— Ну что, пойдем. Скоро отправление, — сказал он, вставая и протягивая ей руку.

— Пойдем, — встала вслед за ним Юлька.

Они пошли вдоль площади к вокзалу. Вдруг Саша остановился у огромной афиши.

— Ого! Эстас Тонне в Питере! — восхищенно произнес он.

— А кто это? — спросила Юлька.

— Ты не знаешь Эстаса Тонне? — искренне удивился Саша.

— Нет. Я понятия не имею кто это.

— Хорошо, приедем я тебе кое-что покажу. Думаю, тебе понравится.

— Ладно, посмотрим.

Юлька взглянула на черно-белую афишу. «Estas Tonne & Michael Shrieve». 30 апреля. ДК Ленсовета.

«Имена как у иллюзионистов. Фокусники, наверное», — подумала она.

В поезде они сидели прижавшись, болтали, дремали, слушали музыку в Юлькином плеере, засунув по одному наушнику в ухо.

Через полтора часа они были в Выборге.

глава 14. «Песня Золотого Дракона»