Песнопение бога

Бог смерти перевел затуманенный взгляд на Мерису, гордо вскинувшую подбородок и выпрямившую спину. Ее волнение выдавали лишь трясущиеся пальцы свободной руки, плотно прижатые к животу.

– А ты, богиня? Готова ли наблюдать за судьбой своих сыновей? Готова ли ты стать той, кто пожертвует детьми, чтобы пробудить мойр?

– Да, – без колебания ответила Мериса, чем заслужила слабую усмешку от бога смерти.

– Отчаянно и так глупо с вашей стороны… Уходите прочь, мне надо подумать.

Астрон кивнул и приложил свободную ладонь к груди в знак благодарности. Мериса повторила жест брата и склонила голову, стараясь избегать взгляда бога. Старик, закашлявшись, отмахнулся и велел жестом покинуть свои покои.

Забвение пошло рябью, когда Астрон и Мериса покинули чистилище. Старик, кряхтя, наклонился и неловкими пальцами подхватил горн, стряхнув с него пыль и паутину. Ласковыми, отцовскими движениями провел по инструменту и, прикрыв глаза, принялся напевать свою мелодию, серебристой стрелой устремившуюся к темному небу, что светило над Забвением. Песня, которую играл бог, служила освобождением для его души, что вскоре воссоединится с Мартой.

С каждым звуком тело старика превращалось в прах, осыпавшийся мелкой крошкой по полу чистилища. Песнопение становилось все громче, завораживая своей мелодией потерянные души, что ходили по окраине Забвения, ища спасения. Слабый свет окутал их тела, чуть приподняв над темным полом – на искаженных после смерти лицах призраков проявилась улыбка, означающая, что бог услышал их молитвы и даровал долгожданный покой.

Он удерживал горн руками без плоти – лишь кости, которые начинали крошиться, крепко впивались в инструмент, не прекращая наигрывать мелодию ни на минуту. Сыграв последний аккорд, старик слабо выкрикнул и выронил горн.

– Благословляю вас, мои дочери, и проклинаю. Пусть правление ваше будет долгим, а сердца – полны сострадания.

Взывая оставшиеся крохи магии, что тлели в теле бога смерти, он взрастил на Пра́нте семь деревьев, вкладывая в них последнюю волю.

На поляне, полной света,
В свежей зелени лесов
Хоровод ведут дриады,
Древней магии покров.

В том лесу растет семь древ,

Хладной зимой зеленеет листва.
Магию древнюю носит их чрев.
Смерти подвластна лишь сила та.

Каждое древо свою силу носит,

Миру откроет ее только раз.
Только лишь древо листву свою сбросит,
Смерти твоей приблизится час.

Мойры сей час от дремы проснутся,

К душе твоей смертной свой лик повернут.
И будешь считать ты сердца удары,
Когда тебя с собой заберут.