Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн

Четырех бедняг, висевших по сторонам, как и положено, время от времени, они покалывали специальным копьем, кстати, абсолютно ничего не имевшим общего с боевым оружием, а для среднего они припасли кое-что особенное.

Разгоряченные вином и «положением», парни отправили одного из своих в село за дощечками – «издевалками» над атрибутами мук Христовых (довольно популярной в те времена, после распятия мессии, игрой).

Когда их друг вернулся, вся компания уже изрядно опьянела и бурно радовалась любой молодой шалости.

Товарищи разобрали дощечки и начали «игру». Перед этим они привели в чувство христианина, висевшего над ними, и предложили ему понаблюдать за действом. Но когда мученик узнал, что это игра в так называемые карты, оскверняющие Спасителя и его муки, он закрыл глаза и начал молиться.

Ребята приступили к своему «ритуалу». Один из них вытащил и показал всем дощечку с изображением креста – «трефа». Все подскочили и принялись трясти орудие ужасной пытки. Христианин корчился от боли, но терпел муки Христовы. Затем другой парень вытащил дощечку с изображением шляпок кованых гвоздей – «бубны». Это побудило подпитую компанию бить палками по гвоздям, которыми был приколочен страдалец. Сие действие также вызвало невообразимый восторг. Далее «шутники» вытащили дощечку с изображением наконечника копья – «пику» – и вспомнили о своих прямых обязанностях. Один из них – кучерявый черноглазый здоровяк – по-молодецки подхватил копье и сунул его по самое древко в грудь висевшего бедняги. Уставом проверка таким зверским образом не предусматривалась, и римский солдат никогда бы не нарушил его, да и не нужно это ему было. Но тут же другое дело: свой, безнаказанно пытающий своего. Какие тут уставы! Здесь только необузданность ненависти и жестокости, какие бывают лишь по отношению к своим инакомыслящим.

Бедняга взревел, как раненный буйвол, и голова его безжизненно упала на грудь.

И вот, глотнув еще прекрасного вина, последний из друзей вытащил дощечку с изображением губки, привязанной к длинной палке, часто профанами принимаемую за сердце – «черви».

Все было под рукой. Мальчишки, радостно галдя, побежали наперегонки к ведру с уксусом, подле которого лежала та самая палка.

Мокнув губку в ведро и лукаво подмигивая остальным, подбежавший первым мальчуган сунул ее в кровоточащую рану под сердцем несчастного христианина.

Тот не подавал никаких признаков жизни. Второй и третий раз парень повторил, как ему казалось, реанимирующее действие, но результат был прежний.

Посетовав на друга-здоровяка, впихнувшего копье бедняге по самые гланды, ребята допили вино, поделили деньги, сдали «вахту» подошедшему к тому времени солдату, умильный вид которого говорил о сладко проведенном дне, и побрели по домам, думая о завтрашнем хлебе насущном.

Ю. Х.

Я ПРИШЕЛ, И ПРИРОДА, ВСТРЕЧАЯ

я пришел, и природа, встречая,
посмотрела зеленым в ответ,
в остролистых кустах молочая
отражая изменчивый свет;

стали проще сомнений изъяны,
бред желаний и боль о былом —
это воздух целебным и пряным
наполнял мое сердце теплом.

И редели пустые обиды,
и взрослели в колосьях зари
все твои мимолетные виды,
все, природа, заботы твои.

С. К.

В ЭТОЙ СТРАННОЙ ИГРЕ

В этой странной игре
больше нет суеты.
Я иду по траве,
собираю цветы,

я стремлюсь в облака
как в чужие края.
Эта жизнь коротка,
но она не моя.

Разве это вина
если нету вины;
если в омуте сна
вижу новые сны;

если вижу кругом,
что не видят друзья;
если радость – мой дом,
и без дома нельзя;

если здесь и теперь
я так счастлив и свят?
Значит, бог я, поверь,
и, конечно ж, распят.

С. К.

РОЖДЕНИЕ ДРАКОНА

Куда стремишься ты, слепое существо?

К какому темному морю текут реки твоих желаний?

У тебя нет глаз, они слепы к чудесам, что

окружают тебя. У тебя нет слуха,

ты не слышишь глас истины…

П. Веженов, «Синие бабочки»

Морозное утро. Все сверкает от недавно выпавшего снега, который скрипит теперь под ногами и лежит на сосновых ветках, оттягивая их и придавая деревьям еще большую стройность. Воздух чист и прозрачен, наполнен тонким ароматом зимнего сосняка.