Песочница

– Возможно, – присоединилась к нему дочь, – в этот самый миг мы можем потрогать их, только ни мы, ни они этого не почувствуем.

Маре легонько сжал в руке ладонь дочери, а свободные руки они расставили в стороны – в проход, как бы касаясь мира с другой стороны, того, где управлять гравитацией так же легко, как электромагнитными полями с нашей. «Потусторонний», подумал Маре, это слово приобретает новый смысл.

В хрустальной башне Обаяши Центра они почти сразу встретили Антуана и Софи – родителей Селин, прилетевших из Парижа встречать дочь. Софи, быстро чмокнув зятя в щеку, сразу подхватила на руки внучку, и они отправились гулять по огромному залу, сливаясь друг с другом огненными волосами. Антуан, бодрый толстяк с седой бородкой, пристроился к худощавому высокому Маре, и он стали прогуливаться вдоль окон.

– Выглядишь отменно, – подкалывал тесть Маре, трогая пальцем его пиджак. – Вылитый функционер из Академии наук. Кстати, когда в академики?

– Вот живот отращу, как у тебя, тогда можно, – ответил Маре, косясь на потертую джинсовую куртку тестя.

Антуан только добродушно похохатывал.

Прибытие кабины лифта объявили за двадцать минут, и группа встречающих быстро собралась у выхода из зоны прибытия. Маре купил большой букет огненных лилий, они с Клео и родителями Селин пробрались поближе к ограждению.

Кабина прибывала на этаж выше, и прибывающие затем спускались к встречающим по двум широким эскалаторам.

Смена с SELIN смешалась с вахтовиками с Первой Лунной базы и нескольких орбитальных станций, получилась внушительная толпа. Все они переоделись в свою одежду еще наверху, в причальном доке для челноков, и теперь эта масса людей всех цветов кожи, в одеяниях всех оттенков радуги, гомоня, смеясь и маша руками, двигалась вниз по эскалатору. Селин пока не было видно, зато Маре сразу заприметил того блондина, который клеился к его жене на записи с крысой. К изумлению Маре, этого хлыща у ограждения встречала стройная блондинка, с которой они тут же принялись жарко целоваться. Маре отвел взгляд.

Селин появилась в последних рядах. Сердечно распрощавшись с какой-то темнокожей девушкой, она подбежала к ним.

– Мама, папа! – сумку на пол, быстрые чмоки. – Моя принцесса! – Клео на руки, много-много чмоков. – Пьер Маре! – на этот раз обошлось без чмоков. Селин отступила на шаг, ее зеленые глаза смерили мужа с головы до ног. Цветов в его руках она как будто не замечала.

– Значит, вот этот мужчина посмел обвинить меня в неверности!

– Селин, дорогая, я только… – пробормотал Маре.

– Помолчи! Этот мямля, который зажимался перед монитором, стесняясь сказать, как он любит меня! Меня, которую он отправил на Луну к куче чужих мужиков на целый год!

– Дорогая, ты же сама…

– Помолчи, я сказала! Я женщина, мне нужны эмоции, чувства, страсть! Или я превращусь в рыбу!

– Мама, – строго сказала Клео, – не устраивай папе сцен!

– Помолчи, доченька ты скоро сама все поймешь. – Селин подступила к Маре и схватила его за галстук.

– И если я невинно флиртовала с кем угодно, это еще не повод предъявлять мне свою ревность, ты понял, Маре?

– Я, да…

– Взрослые люди, а ведут себя, как дети малые, – сказала Клео бабушке с дедом. Софи стояла, глядя на дочь с обожанием, а Антуан сделал внучке большие глаза и снова хохотнул.

– Поэтому дай сюда цветы! – она отобрала у Маре букет. – Быстро обними меня! И поцелуй! – И Селин первая страстно поцеловала мужа. Маре почувствовал, что тает, словно воск. Софи и Антуан захлопали в ладоши. «Браво!», крикнул тесть. – Боже, как я соскучилась, – прошептала Селин примерно через минуту. – Дурень ты, Маре. Ведь ты же знаешь, что я люблю только тебя.

– Господи, просто детский сад, – закатив глаза, сказала Клео.

КОНЕЦ