Песочные часы

— Давайте так: вы ничего не скажете маме! Вы скажете, что не нашли меня! А я сама пойду за вами и выйду как ни в чем не бывало! Как будто сама пришла. А?

И она лукаво подмигнула.

— Надо подумать, — Борланд изобразил задумчивость.

— Ну пожа-а-алуйста! — девушка подбежала к нему и приложила к его щекам теплые нежные ладони. — Вы такой сильный, мужественный! Хотите, я вас поцелую?

И она, встав на цыпочки, прикоснулась губами к губам Борланда.

— Я всегда хорошо училась, — объявила она. — Сказать вам секрет?

— Скажи, — Борланд старался оставаться невозмутимым.

Девушка лукаво улыбнулась и покачалась с носков на пятки. И поделилась радостью:

— Если я буду себя хорошо вести, то меня досрочно примут в комсомол!

Орех чуть не выронил автомат.

— Да, да, именно так! — девушка с хитринкой посмотрела на него. — Ну, так что? Выведете меня отсюда?

— Мы не знаем, куда идти, — ответил Орех.

Девушка вновь бросила на него взгляд и сказала недовольно:

— Это плохая шутка.

— Да, товарищ сержант, плохая, — вступил в разговор Марк, гневно посмотрев на Ореха. — За такие шуточки ответите после окончания операции.

Орех открыл было рот, но Борланд наступил ему на ногу.

— Гражданочка, — сказал он. — Будьте добры ответить на пару вопросов.

— Конечно, мой офицер! — промурлыкала она.

— Какое сегодня число?

Девушка надула губки.

— Ну вот, — проворчала она. — Двадцать шестое апреля, конечно!

— Спасибо, — сказал Борланд. — И, с вашего позволения, еще вопрос. Через какой из этих трех тоннелей, по-вашему, следует отсюда выходить?

Девушка на миг задумалась и тонким пальчиком показала на правый тоннель.

— Лучше вон туда, — ответила она и расцвела в улыбке. — Там безопасно.

— Спасибо, — поблагодарил Марк. Голос его слегка дрожал. — Мы ничего не скажем маме. Можешь быть спокойна.

Девушка радостно засмеялась, захлопала и убежала назад, в темноту.

Сталкеры смотрели ей вслед.

— Мы ведь сможем вывести ее? — безнадежно спросил Орех. — Мы ведь не оставим ее умирать?

Борланд покачал головой:

— Эх, малыш… Она мертва уже двадцать пять лет.

— Будем искать Патрона? — спросил Технарь.

— Нет, — отрезал Борланд. — Бесполезно. Остается надеяться на то, что он сам нас найдет.

…Они шли долго, не произнося ни слова, не глядя друг на друга, не зная, сколько прошло времени — десять минут, час или десять часов. Они просто шли по шпалам, не встретив на своем пути ни единой аномалии, ни одного живого существа. А затем увидели впереди огонек.

Еще через некоторое время перед ними предстал Патрон с факелом в руке.

— Что с вами? — спросил он. Голос его звучал совершенно нормально. — Видели бы вы ваши рожи.

— Привет, привет, Патроныч, — сказал Борланд. — Далеко ходил?

Патрон посмотрел по очереди на каждого из них и сказал:

— За мной. Выход близко.

Через минуту сталкеры вышли на Свалку. Патрон рассказал им по дороге, что он очнулся, когда увидел перед собой выход из тоннеля. Он не знал, где и сколько ходил в темноте и одиночестве. Он ничего не помнил. Помнил лишь о товарищах, которые остались внутри. Поскольку его фонарь был утерян в пропасти, он быстро смастерил факел и бесстрашно пошел обратно в тоннель, на поиски.

Сталкеры молча глядели на вечернее небо, сказавшее им, что они провели в подземелье весь день. Наслаждались закатом, запахом свежей листвы. И каждый знал совершенно точно, что уже никогда не будет прежними глазами смотреть на Зону.

Глава 9. Катушка

Солнце почти зашло, когда фляга Борланда в последний раз обошла сталкеров, подарив каждому по глотку бодрящей огненной жидкости.

Команда расположилась в железнодорожном ангаре. Борланд приказал сразу направляться сюда. Военные в своем рейде в Агропром могли идти только с Кордона, поэтому все южные пути автоматически считались перекрытыми. После всего пережитого нарваться на патруль было бы очень жестоко.

Прислонившись к металлическим перилам, Марк сидел, не думая ни о чем. Мозг требовал отдыха, но спать он не мог. Привычные звуки радиоактивной Зоны успокаивали, вой собак и визжание чернобыльских свиней, более известных как «псевдоплоть», казались прекрасным пением по сравнению с гулом призрачного поезда и треском липучек на каменном потолке над бездной.

Позволив всем спокойно посидеть минут двадцать, Борланд лаконично обрисовал ситуацию.