Песочные часы

- Дурочка ты! Он обычный мужчина, может испытывать и вызывать чувства. Я же сначала тоже такая, как ты была: дикая, замкнутая, к себе его не подпускала. А потом всё как-то само собой вышло, особенно после того, как он вторую торху завёл. В итоге ту, вторую, он другу подарил, тем более девчонка с норовом оказалась, а я каждое утро просыпалась с ним рядом. Он для меня как муж, жизнь отдать за него готова. Мой Сотьер.

Торха обернулась, отыскав своего норна в толпе, послала ему улыбку.

- А импари…

- Импари – младшая жена, не из благородных. Жена, носящая фамилию мужа, но не получающая его полного титула. Хотя обращаться к ней следует, как к норине, со всеми вытекающими отсюда правами. После его смерти она ничего не наследует, если только супруг в завещании не упомянет, зато её дети – норны.

- Мне кажется, - взволновано шепнула она, - что Сотьер уже кольцо заказал. Иначе зачем он о чём-то с ювелиром говорил, оставив меня на улице? Тем более что любовницы у него уже нет, - женщина самодовольно улыбнулась, давая понять, что приложила руку к избавлению от соперницы, - а жена умерла два года назад. Да и колокольчик не велел надеть – значит, вольную подписал.

Вольную… Стало быть, такое возможно, без всяких сыновей, похожих на норна. Или я неправильно трактовала закон, и имелось в виду, что ребёнок должен понравиться норну? Да нет вроде, там ясно было сказано что-то о внешности. Первенец, копия отца.

- Анарина, иди сюда!

Моя собеседница вздрогнула, извинилась и упорхнула к хозяину. Тот взял её за руки, что-то сказал. В ответ она просияла и поцеловала его в губы. Норн ответил на поцелуй, обнял, повёл куда-то.

Потом я видела, как они танцевали. Как она смотрела ему в глаза. Как после он взял с подноса два тонких бокала и, усадив торху на колени, отдал один из них ей. Слышала, как она смеялась, как вежливо, без смущения, здоровалась с некоторыми дамами и кавалерами, обмениваясь с ними парой фраз.

Ей позволили остаться, даже когда объявили о выходе высочайшей особы – короля Никотаса Второго. Значит, не ошиблась, и уже аверда. Счастливая!

Но были и другие, которых не любили хозяева и которые боялись и ненавидели своих мучителей. Они жались у их ног, вздрагивая от каждого движения, прятали лица в ладонях и старались слиться с полом. На обнажённых руках виднелись следы от ожогов и свежие царапины.

У одной даже рассечена бровь. Недавно: кровь ещё не запеклась.

Торха стояла на коленях перед высоким широкоплечим мужчиной и испуганной скороговоркой повторяла: «Я сейчас всё вытру, пятна не будет!». Оказалось, она нечаянно пролила на него пару капель вина. За это норн и ударил. А потом заставил торху вытирать вино собственным платьем.

- Усерднее, тварь! – схватив её за волосы, норн ткнул несчастную носом в пятна. – А то языком будешь лизать!

- А и правда, Тадеуш, пусть языком полижет, - с готовностью откликнулся его друг.

- Слышала?!

Торха даже не попробовала возразить, сделав то, что от неё хотели.

Потом норны встали и вышли в проходную комнату. Девушка, разумеется, последовала за ними.

Я стояла неподалёку от двери, потому слышала оскорбления, сальные комментарии и унизительные приказы развлекающихся со скуки дворян.

Сжимая кулаки, я забилась в уголок, напоминая себе, чем карается оскорбление норна. А оскорбить хотелось.

По сравнению с той скотиной-Тадеушем виконт Сашер Ратмир альг Тиадей казался светлым духом.

- Чтоб тебя на том свете разодрали все демоны Тьмы! - услышав громкое «Не надо!», я разразилась проклятиями, жалея, что под рукой нет ничего, чем можно убить. А то бы, видит Шоан, вошла бы в соседнюю комнату и прикончила свиней.

Они измываются над ней, а никому и дела нет!

- Будьте прокляты до девятого колена! Чтоб вороны выклевали ваши глаза, а мародёры разграбили могилу! Чтобы вас изнутри съели черви! – гневные слова рвались из горла нескончаемым потоком.

Не выдержав, встала, выхватила из рук оторопевшего хыра не откупоренную бутылку и решительно направилась к двери.

Я не буду это слушать, я не стану этому потворствовать. Пусть убьют, но я помогу этой девушке. Да и для меня мучения рабства кончатся. Всё равно до повешенья не доживу, умру в руках квита. Может, он сжалится и первым же ударом сломает позвоночник. Или меня убьёт дружок Тадеуша.

Подойдя к двери, глубоко вздохнула, перехватила оружие поудобнее и потянулась к дверной ручке.

- Отдай, ненормальная, мне твой труп не нужен!

Бутылку у меня отобрали, ухватили за талию и оттащили подальше.

Я отчаянно впилась ногтями в хозяина, но он был сильнее. Сжав одной рукой оба моих запястья, другой дал пощёчину, отрезвляя мысли.

- Ну, пришла в себя? Не лезь не в своё дело. О себе думай, а не о других. По-хорошему, прямо здесь тебя надо наказать за преступные намерения, но не хочется. Дома поговорим. От себя больше не отпущу, а то опять что-то в голову взбредёт.

Я дёрнулась и сжала зубы от боли – так сильно хозяин стиснул запястья. А потом отпустил, оставив красные следы на коже.

- Все араргцы – сволочи! – в сердцах выкрикнула я. – Бессердечные жестокие твари, продавшие душу Тьме.