Песочные часы

Нет, отнюдь не настраивали на веселый лад гирлянды запыленных бумажных фонариков под потолком и свисающие оттуда уродцы. Как в Вальпургиевой ночи, плясали ведьмы и черти, подвешенные на нитках, — какой там смех! — мороз подирал по коже.

За прилавком стоял широкоплечий мужчина лет за пятьдесят, но с молодежной прической «гольф». Рыжеватые волосы, длинные и собранные на затылке, подчеркивали, что лицо у него бурачно-красное: то ли от загара, то ли от пива. По виду его можно было принять за вышедшего в тираж боксера.

Как положено, он приветствовал меня первый, прежде чем я открыл рот, и спросил: чего бы я хотел?

Убедившись, что девушки поблизости не видно, я замялся, что он истолковал по-своему. Подмигнув мне довольно похабно, он с ухмылкой панельной девицы произнес не вопросительно, а как удачную догадку:

— Интересуемся французскими открытками!..

Конечно, я понятия не имел ни о каких «французских открытках», а что такое порнография, знал из литературы. Но от всей повадки этого типа на меня нашло озарение. И то, что я все же не сразу сообразил, в чем дело, почему-то меня страшно разозлило.

Я ответил, что не достиг еще того возраста, когда интересуются подобными вещами, — накося выкуси!

— Может быть, другой «мужской товар»? — продолжал веселиться этот тип.

— И другого не надо, — отрезал я и подумал, что, кажется, придется уйти ни с чем: я решительно не хотел продолжать общение с этим рыжим. Мне было противно его внезапное оживление и даже его чересчур яркий галстук: не мальчик, пора бы поспокойней!..

— Ну тогда с вами займется моя продавщица! — миролюбиво ответил он и ушел за бархатную портьеру. Почти в ту же минуту, словно в театре, ее раздвинула Иоганна Риц…

Несмотря на то что на ней был фирменный халатик из блестящего шелка с эмблемой магазина, она выглядела нарядной. Может быть, от хорошо причесанной головки или от кружевного воротничка, лежащего вокруг ее шеи, как белый пушистый котенок. А может быть, взгляд блестящих карих глаз сообщал девушке это сияние, я бы сказал, лучезарность, если бы не та же отмеченная мною при первом взгляде тень, то особое выражение лица…

С профессиональной улыбкой она произнесла обычную формулу продавца:

— Добрый день! Что вы хотели бы иметь?

— О! У вас такой выбор! — сказал я наугад, соображая, узнала ли она меня. Мне казалось, что — да. Но, конечно, она не считает возможным показать это: она на работе. Сейчас, когда я смотрел на нее, отделенный только узким прилавком, она показалась мне старше: ей было никак не меньше двадцати трех.

— Вспоминаю, фройлейн, что это вас я так неуклюже задел своим велосипедом на Бауэрштрассе.

Она улыбнулась уже знакомой мне улыбкой:

— Ерунда. Я сразу узнала вас.

Если бы она сказала, что не узнает, — это было бы неправдой и вряд ли подтолкнуло меня к дальнейшему.

— Я хотел бы загладить свою вину… — начал я.

— Какой-нибудь покупкой? — перебила она.

— Хотя бы. Что-нибудь веселенькое можете предложить?

— У нас тут все веселенькое! — сказала она со вздохом и посмотрела на меня, как бы говоря: сами видите! — Ну вот, например… — она вытащила из-под прилавка шелковую подушечку, отороченную оборочкой, слишком маленькую для подоконника.

Я хотел было облокотиться на нее, Иоганна не дала…

— Это делается так: вы кладете ее на стул и усаживаете на него гостя… — Она бросила подушечку на табурет позади себя и с размаху села на него… Оглушительный неприличный звук поверг меня в такое смущение, какое, вероятно, не вызвали бы даже «французские открытки»! Но девушка и ухом не повела. — Видите, получается смешно, — сказала она равнодушно.

— По мне — не очень, — мягко возразил я. — А остальное — тоже в этом духе?

— Ну, почему… Вот могу предложить… — Она поставила на прилавок картонную коробку и принялась выбирать из нее вещицы, назначение которых было мне непонятно.

Я смотрел с опаской на ее манипуляции.

— Вы курите? Да? Дайте мне сигарету. Вы делаете так… Берете эту маленькую черную палочку и незаметно засовываете в сигарету. Затем угощаете вашего друга… Он благодарит вас, ничего не подозревая, закуривает… — Она довольно изящно проделала все это, потом затянулась и выпустила струю дыма… Поначалу это было обычное незначительное дымное облачко. Но оно не рассосалось, напротив, сгустилось, потемнело и в конце концов почернело. А из губ Иоганны продолжали вырываться странные дымки, и вскоре мы оба плавали в черных облаках, словно на пожарище. Да, именно пожарищем пахнул этот горький и жирный, какой-то ядовитый дым, невесть как возникший всего от одной-двух затяжек заряженной черной палочкой сигаретой…

— Разрешите мне открыть окно! — поспешил я. — Знаете, это тоже не очень весело…

— Да? Многим нравится. Тогда вот: безобидная шутка. Вы берете вот эти два кусочка сахару — видите, они совсем как настоящие… Вы кладете их в сахарницу. Не на самое дно. Чтобы они попали в стакан одного из гостей. Что происходит дальше? Налейте, пожалуйста, воды в стакан… Вон там.

Она бросила два белых кусочка в стакан. Они тотчас всплыли…