Песочные часы

Бродяга… Значит, аверд. Значит, и авердов вешают. Но перед этим не бьют до смерти.

Пока я с испугом рассматривала раскачивающийся на ветру труп, маг порылся под плащом и вытащил булавку. Согрел её теплом ладоней, а потом неожиданно взял меня за руку и укол палец. Я вскрикнула и отшатнулась.

Тьёр что-то прошептал над булавкой. Та сверкнула и на миг изменила цвет. Потом повернулся ко мне и протянул платок:

— На, палец перевяжи. Булавку к платью прикрепи. Заговора на час хватит, но дольше мы тут и не задержимся.

Я послушно выполнила указания и посторонилась, пропуская Тьёрна.

Рынок в деревне всё же был. Но не обычный, а рабовладельческий.

На базарной площади продавали десяток хыр обоих полов. Мужчины закованы в колодки и, несмотря на лёгкий мороз, оголены по пояс. Женщины прикованы цепью за ногу к бревну. Все простоволосые и босые. К ним периодически подходили, осматривали зубы, глаза, состояние кожи, интересовались у продавца, что умеют делать. Деал лениво отвечал, жуя табак, и временами одаривал ударами бича тех, кто вздумал плакать или жаловаться на холод. Женщин, правда, били меньше.

При мне купили двух рабов: мужчину и женщину. У мужчины пощупали мускулы и проверили спину — хыр с больной спиной ничего не стоит. Женщину осматривали тщательнее, почти так же, как меня перед торгами, а стоявший рядом торговец заверял, что она ничем не больна, рожала всего дважды, работящая и послушная.

Я отвернулась и выхватила взглядом других хыр, уже имевших хозяев. Дрожа от холода, они таскали воду. У одной было обожжено лицо.

— Эй, поторапливайся, шельма, тебе ещё бельё стирать, — в дверях постоялого двора показался усатый араргец.

При звуке его голоса хыра вздрогнула и чуть не уронила ведро в колодец.

Хозяин это заметил:

— Осторожнее, безрукая тварь! Утопишь — зад под решето распишу.

Когда хыра проходила мимо, сгибаясь под тяжестью вёдер, он наградил её подзатыльником.

Несмотря на жалость, памятуя прошлое, я предпочла пройти мимо.

У меня всего час, за него нужно уломать аптекаря продать капли и купить в довесок каких-нибудь трав на тот случай, если спросят, что я делала в деревне. А ведь обязательно спросят.

Я сказала, что покупки не для себя. А для кого? Хозяина? Глупо. Он здоров, как бык, даже бессонница прошла. Кого-то из слуг? Но они со мной не разговаривают, не станут о чём-то просить. Сама себе задала задачу!

И тут меня осенило: порошок от головной боли! Я постоянно на неё жаловалась, лишая хозяина удовольствия. Так что можно сказать, что я не для себя беру. А ещё зайду к пекарю и приобрету в подарок Карен немного местного лакомства.

Я начала с аптекаря, по совместительству врача.

Вошла, будничным тоном поздоровалась, пожаловалась на головную боль и получила дешёвый, но действенный травяной сбор. Потом протянула рецепт. Аптекарь долго изучал его, придирчиво вглядываясь в каждую букву, а потом поинтересовался, почему госпожа не привезла капли из города.

— Не знаю, господин. Она просто велела купить.

Я нервничала: аптекарь что-то заподозрил. Сейчас попросит показать руку и узнает, что я не служанка.

Но не попросил, продал, правда, рецепт оставил себе. Это плохо. Хотя, не станет же он спрашивать норину, пьёт ли она капли? Хотелось надеяться, что не станет.

— О, а вот и ты!

Сердце ушло в пятки.

Побледнев, я чуть не выронила пузырёк, но, вспомнив, что за мной наблюдают, туманно намекнула, что это связано с женским нездоровьем.

Быстро засунув бутылочку за бюстье, обернулась к Тьёрну. Судя по взгляду, он догадался, что я совершила что-то противозаконное, но промолчал, позволил выйти на улицу и только тогда спросил:

— Ну, и что ты купила?

Я покраснела, лихорадочно придумывая ответ.

— Дай сюда, я посмотрю.

Я отпрянула, отчаянно замотав головой. Выдала себя с потрохами.

— Там кое-что… Словом, для спальни.

Шоан, пусть он не станет расспрашивать!

— Для спальни, говоришь? — Тьёрн скептически вскинул бровь.

— Ну да. Просто с этим лучше… — я окончательно стушевалась.

— А, по-моему, ты и без всяких ухищрений хороша. Или там наркотик?

Я отчаянно закивала, заверив, что хозяин любит заниматься любовью, предварительно выпив эту дрянь. Я слышала, есть такие наркотики. Только их нюхают или жуют. В публичном доме продавали такие — значит, клиенты их покупали. Наверное, чтобы расслабиться, испытать что-то новое.

— И ты утверждаешь, что виконт Тиадей это принимает?

Я промолчала, неопределённо поведя плечами.

Оговор норна — очень серьёзно. Местного квита я не знала, но знакомиться не желала.

— Дай сюда бутылочку — хочу прочитать название.

— Его там нет! — быстро выпалила я.

— Странно… Хорошо, спрошу у аптекаря.

Какая теперь разница, терять всё равно нечего…

Я стремительно проскользнула мимо озадаченного Тьёра и со всех ног бросилась прочь.

Вспомнила о заколке, которую сделал для меня кузнец, и поблагодарила небо за то, что она всегда со мной. Вот он мой единственный способ избежать унижений и мучительной смерти. Если изловчиться, то ничего не почувствую.