Песочные часы Невидимки

Если бы она его увидела – в универе или вне его, – она точно обратила бы на него внимание. Ты же сама видела – фоторобот составлен точно, опознать его очень легко.

И вообще, Анимов не был похож на человека, замышляющего убийства. Он подолгу крутился в университете, приставал к девушкам, давал им себя рассмотреть и запомнить. Скорее, он производил впечатление озабоченного мужичка, охочего до женского пола и придумавшего легкий способ получить желаемое. Немолодой торговец не смог бы добиться благосклонности молодых красоток так легко, а вот декан престижного универа – запросто! Вот он и прикидывался деканом, чтобы, пардон, трахать доверчивых студенток. Они охотно соглашались, зачем же ему было убивать?

Далее, Анимов никак не мог оказаться Иваном Петровым – даже по возрасту не подходил. К тому же маньяк у нас должен быть один. То есть это или Анимов, или психолог. Если убивал психолог, можно понять, почему он сбежал. Если же маньяком был Анимов, то сбегать психологу незачем. Значит, его похитили. Но Анимов к тому времени уже был мертв. И никак не смог бы похитить психолога…

Словом, маньяк мог быть кем угодно, кроме Анимова. Но как тогда волосы убитой девушки очутились в его машине? И вот тут фрагменты мозаики стали ложиться на свои места.

Кто мог подкинуть волосы в машину? Тот, кто производил обыск: Иванцов или Федюнов. Но лишь один-единственный человек мог вывести Олесю из универа, скрыв этот факт от членов опергруппы. И тут выяснилось, что все разгадки лежат на поверхности. Главным было – подставить правильное имя.

А дальше пазл составился очень быстро. Вспомнилось мне, как Сергей рассказывал о своей сестре-отличнице, на которую были возложены все надежды его матери, а она их не оправдала. Жаль, что тогда я не обратила внимания на глухую обиду в его голосе… И Липа Жданова тоже была отличницей. И тоже «предала» надежды своей матери. Видимо, когда Сергей услышал об этом, он не смог совладать со своей ненавистью. И судьба Липы была решена. Скорее всего она была второй жертвой. Ее тело нашли?

– Нашли. – Бледное лицо Маши из-за выпитого шампанского пошло багровыми пятнами, язык у нее слегка заплетался. – Но зачем же он убил психолога? Ты же сама сказала – тот вряд ли узнал бы Иванцова.

– Не узнал бы его психолог, – вздохнула я. – Более того, наверняка во время дежурств возле универа Сергей не раз попадался Андрею на глаза, правда, лишь издали. Но… Понимаешь, человеческая память очень избирательна. Когда же психолог начал вспоминать… – тут уж другое дело. Мог и узнать, встретившись с «Петровым» нос к носу. Девушки, ходившие на тренинг, не могли вспомнить, с какой проблемой к ним в группу пришел невзрачный Иван Петров. Даже ботан-очкарик, запомнив, как умел, суть его проблем, не вспомнил все детали. А вот психолог детали забыть не мог – у него-то память профессиональная! Но вот лицо своего ученика он толком не запомнил. Я не спросила об этом сразу, как только услышала про этот тренинг, и это была моя ошибка. Сергей был осведомлен обо всем, что мне удавалось узнать – я сама рассказывала об этом на планерках. Видимо, тогда он и решил убрать опасного свидетеля. Если бы я продолжила свои расспросы, скорее всего психолог рассказал бы мне историю о мальчике, которого игнорировала мать, поскольку она хотела, чтобы вышла в люди ее старшая дочь. Не уверена, что нам это помогло бы, что мы вычислили бы Сергея, но такой шанс существовал.

Я замолчала, задумавшись. А если бы я догадалась спросить у Андрея Викторовича – все же что именно было не так в жизни предполагаемого маньяка? Зачем ему понадобился тренинг? Если бы он сам догадался мне об этом рассказать… Возможно, он остался бы жив. А заподозрила бы я после его рассказа Сергея или нет?

Впрочем, познания погибшего бедняги в психологии маньяков в любом случае оставляли желать лучшего. Андрей Викторович был уверен, что мы ищем агрессивного психопата, подверженного неуправляемым вспышкам гнева, а Сергей-то окажется классическим «тихим» шизоидным маньяком, которого так любят создатели триллеров…

– А как он его обманул? – вновь подала голос Маша. – Психолога? Тот же мог его узнать?