Песочные часы

Алена не могла найти слов, чтобы ответить, не могла и не хотела притворяться и врать, в то же время понимая, что правду сказать невозможно. Теперь, когда до ее освобождения из вынужденного плена оставалось так мало времени, ей нужно было быть осторожной — она понимала это, а потому всеми силами старалась сглаживать острые углы, как можно реже встречаться с Мариной. Единственное, чего ей было жаль, — так это мальчишек, сыновей умершей Лили. Она действительно сильно привязалась к ним, да и они считали Алену своей лучшей подругой, любили ее так, словно она заменяла им мать. На глаза наворачивались слезы, когда Алена думала о том, что ей придется оставить их. А те, в свою очередь, наверное, единственные во всем доме, смогли заметить, что с ней что-то происходит. Как-то вечером она сидела с Антошкой и разбирала сложную задачу по математике. Полностью сосредоточившись, нахмурив брови, он пытался понять, разобраться в нагромождении действий, и вдруг, совершенно внезапно, повернулся к ней лицом, поднял светло-карие круглые глаза и спросил:

— Алена, ты ведь всегда будешь с нами?

Горло сдавило — она не могла ни пошевелиться, ни произнести ни слова. Навернувшиеся на глаза предательские слезы, казалось, вот-вот брызнут из глаз ручьем, но в этот момент она, чудовищным усилием воли собрав все свои силы, смогла улыбнуться.

— Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю, просто так.

— Давай дальше решать.

Она не смогла ответить ему ни «да», ни «нет». Сказать правду было невозможно, солгать — слишком жестоко. Его лицо долго стояло у нее перед глазами — ночью, ворочаясь с боку на бок и тщетно пытаясь воскресить в воображении пресловутый маятник, она снова и снова вспоминала этот вечер и удивлялась: как, откуда и почему вдруг возник у него этот вопрос? Каким образом в детском сознании могло появиться это предчувствие надвигающейся беды?..

С каждым днем, с каждым часом ей становилось все тяжелее. Она уже не могла держать себя в руках, не могла скрывать от окружающих того, что творится в ее душе. Иногда она ходила хмурая, почти не воспринимая окружающую действительность, полностью сосредоточившись на собственных мыслях — впрочем, подобное ее состояние было для всех привычным, а потому уже никого не удивляло. Но иногда, вспоминая Максима, она начинала светиться счастьем, забывая о том, что разорвать замкнутый круг будет не так-то просто. Впереди ее ждало счастье — так неужели она его не достойна?

Последние дни она почти полностью проводила с мальчишками. И даже такая долгожданная встреча с Максимом отошла внезапно на второй план — Алена просто не могла поступить иначе. Вместе с Антошкой и Алешей она ходила в горы. Ловила бабочек, собирала цветы, сушила их во дворе; мастерила бумажные кораблики и пускала их вниз по ручью, стояла «на воротах», когда они вдвоем играли против нее в футбол, и каждый вечер допоздна читала им детские сказки. Последнюю ночь она спала вместе с ними, примостившись на самом краешке дивана, — не спала, а просто лежала, слушая детское дыхание и сдерживая стон. Рано утром, очнувшись от забытья, она подошла к ним, накрыла одеялом, поцеловала в мягкие и теплые щеки. Антошка хмурился во сне, и она легонько провела ладонью по его лицу, успокоила, всеми силами попытавшись отогнать грусть. Не заходя в спальню, натянула с вечера еще приготовленное платье, расчесала волосы, стянула в тугой пучок на затылке, умыла лицо ледяной водой из умывальника… В доме было тихо — казалось, что он совсем пуст, что никто и не заметит того, что сегодня Алена не вернулась. В последний раз окинув отсутствующим взглядом пространство, в котором она существовала больше двух лет, она осторожно прикрыла за собой дверь и бросилась бежать не оглядываясь.

* * *

Она не взяла с собой ничего — ни одной вещи, даже запасного белья. Возможно, из затаившегося в глубине души чувства суеверия, возможно, потому, что ей не хотелось брать в свое будущее ни одной частицы прошлого. Только немного денег, из тех, что подарили ей в прошлом году на день рождения родители. Эти деньги лежали в ящике стола уже полтора года — Алена даже понятия не имела, на что может их потратить. Часть из них ушла на сладости и одежду детям, часть осталась, и вот теперь — пригодилась. Максим должен был ждать ее на обочине дороги, на окраине села, там, где стоял большой серый камень, — именно в этом месте они должны были сесть на попутную машину, чтобы доехать до города, а затем уже пересесть на поезд. На улице было еще темно, и Алена издалека напряженно вглядывалась в пространство, силясь разглядеть в сумраке утра знакомый силуэт. Максима еще не было, но это ее не удивило, потому что она, как обычно, не смогла справиться с нетерпением и пришла на условленное место несколько раньше.