Песочный человек

От горячей воды в душевой пошел пар, зеркала запотели. Сага стояла неподвижно, широко расставив ноги и свесив руки по бокам, и вода лилась на нее. На одном бедре желтел огромный синяк, костяшки правой руки кровоточили.

Сага подняла глаза, стерла воду с лица и увидела, что Стефан просто стоит и смотрит на нее с совершенно беззащитным лицом.

— О чем думаешь? — спросила Сага.

— О том, что, когда мы в первый раз занимались любовью, шел дождь, — тихо ответил он.

Сага хорошо запомнила тот день. В полдень они были в кино, и когда вышли из кинотеатра на Медбургарплатсен, полило как из ведра. Они бегом кинулись по Санкт-Паульсгатан к нему в студию, но все равно вымокли до нитки. Стефан, твердивший, что она бросает вещи как попало, развесил одежду на батарее, а потом подошел к пианино и стал перебирать клавиши. Он сказал: я знаю, что мне надо отвернуться, но ты освещаешь комнату, как раскаленный стеклянный шар.

— Заходи в душ, — позвала Сага.

— Мы не успеем.

Сага смотрела на него, и между бровей обозначилась морщинка.

— Я единственная? — вдруг спросила она.

— Что ты имеешь в виду? — улыбнулся Стефан.

— Я единственная?

Стефан протянул ей полотенце и тихо сказал:

— Идем.

Глава 55

Когда они вылезали из такси у кафе «Глен Миллер», шел снег. Сага подняла лицо к небу, закрыла глаза, чувствуя, как снежинки падают на горячие щеки.

В тесном кафе уже было полно посетителей, но Стефану с Сагой повезло отыскать свободный столик. В фонарях с «замороженными» стеклами мигало пламя свечей, мокрый снег падал за окнами на Бруннсгатан.

Стефан повесил сумку на спинку стула и подошел к барной стойке, чтобы сделать заказ.

Волосы у Саги еще были влажными, и она вздрогнула от холода, когда сняла с себя зеленую куртку, промокшую и потемневшую на спине. Люди оборачивались на нее, и Сага забеспокоилась, не заняли ли они чье-нибудь место.

Стефан поставил на стол две водки-мартини и тарелочку с фисташками. Сели друг напротив друга, выпили, молча подняв бокалы. Сага уже собиралась сказать, что проголодалась, когда к ним подошел тощий человечек в круглых очках.

— Джеки, — изумленно сказал Стефан.

— Мне показалось, что тут запахло кошачьей мочой, — улыбнулся тот.

— Это моя девушка, — сказал Стефан.

Джеки глянул на Сагу, но не дал себе труда поздороваться. Вместо этого он что-то зашептал Стефану и рассмеялся.

— Нет, серьезно, ты должен сыграть с нами, — сказал он. — Мини тоже здесь.

Он указал на атлетически сложенного мужчину, направлявшегося в угол, где помещались почти черный контрабас и полуакустическая гитара Гибсона.

Сага не слышала, о чем они говорили. Речь шла о каком-то легендарном выступлении, о лучшем в его жизни контракте и о каком-то гениальном квартете. Она ждала, скользя взглядом по залу кафе. Стефан начал что-то говорить ей, но Джеки потащил его из-за стола.

— Ты будешь играть? — спросила Сага.

— Всего одну песню, — улыбнулся Стефан в ответ.

Сага помахала ему. Когда Джеки взял микрофон и представил своего гостя, в зале поднялся шум. Стефан сел за рояль.

— April in Paris, — коротко объявил он и заиграл.

Глава 56

Стефан полуприкрыл глаза. У Саги мурашки побежали по коже, когда музыка до отказа заполнила зал, заставив мягко сиять приглушенный свет.

Джеки мягко, ласково взял аккорд, другой, стали слышны басы.

Сага знала, что Стефан жить не может без музыки. Но она не могла отмахнуться от мысли: они хотели просто посидеть, поболтать вдвоем, в виде исключения.

Она всю неделю предвкушала этот вечер.

Сага медленно грызла орехи, собирала скорлупу в кучку и ждала.

Она вдруг похолодела от странной тоски — ей представилось, что Стефан просто-напросто оставил ее. Потом подумала, что это глупо, и велела себе не быть ребенком.

Допив свое, Сага взялась за бокал Стефана. Коктейль стал теплым, но Сага выпила его.

Она выглянула в проход — и тут какой-то краснощекий мужчина сфотографировал ее на телефон. Сага вдруг страшно устала, ей захотелось пойти домой и лечь спать, но сначала поговорить со Стефаном.

Она сбилась со счета, сколько композиций они уже отыграли. Джон Скофилд, Майк Стерн, Чарльз Мингус, Дэйв Холланд, Ларс Гуллин и длинная версия песни, названия которой Сага не помнила, с пластинки Билла Эванса и Моники Цеттерлунд.

Сага посмотрела на кучку ореховой скорлупы, на зубочистки в бокале мартини, на пустой стул напротив. Встала, подошла к стойке, заказала бутылку «Гролша» и, допив ее, направилась в туалет.

Какие-то женщины подкрашивались перед зеркалом, все кабинки оказались заняты, и ей пришлось стоять в очереди. Когда кабинка наконец освободилась, Сага заперлась там, села на унитаз и уставилась в белую дверь.

Одно старое воспоминание вдруг окончательно лишило ее сил. Ее мать, с печатью болезни на лице, лежит и на отрываясь смотрит на белую дверь. Саге семь лет, она пытается утешить маму, сказать, что все будет хорошо, но та не хочет держать ее за ручку.

— Прекрати, — прошептала себе Сага, но воспоминание никуда не делось.

Матери становится хуже, Сага ищет лекарство, помогает ей принять таблетку и удержать стакан с водой.