Песок

- Неплохо придумали, - усмехнулся Яша, - пусть четвертое звено делает скучную работу, а вам подавай только интересную!.. Не выйдет, голубчики! Хороши! Квалификацией своей возгордились! - Он сунул руки в карманы, прошелся взад - вперед и сухо добавил: - Можете ничего завтра не делать. Принуждать вас никто не собирается. Загорайте.

- Зачем напрасно оскорблять? - пробормотал Демьян. - Что мы, лодыри?

Яша не ответил. Мы тоже больше не говорили ни слова, и молчание длилось очень долго. Должно быть, у нас был очень печальный вид, и это подействовало на вожатого. Когда он снова заговорил, голос его был уже не такой сердитый:

- Отнимать у четвертого звена ремонт для вашего удовольствия я не буду. Если четвертое звено само захочет с вами поменяться, тогда - другое дело.

Мы даже плечами пожали.

- "Само захочет"! Они не сумасшедшие.

Яша посмотрел на нас как-то искоса, и мне показалось, что он слегка улыбнулся.

- А вы поговорите. Вы люди умные. Докажите им, что даже такое дело как таскание песка, может быть интересным.

Яша смотрел на нас, почесывал переносицу и улыбался, прикрывая ладонью рот. Мы поняли, что больше разговаривать не о чем, и поплелись к умывальникам.

- Все шуточки! - тихо сказал Демьян.

Умывшись, мы пошли в дом. На крыльце Лодя Виноградов остановился и сказал:

- На такой большой лодке можно было бы не один, а два паруса поставить. Кливер, например...

- Завтра будет тебе "кливер"! - проворчал Демьян. - Будешь с носилками ходить и любоваться, как четвертое звено лодку корежит.

Конечно, о том, что четвертое покорежит лодку, Демьян просто так сказал, с досады, но все мы кивнули головами.

Лагерь наш стоял у самой реки, но на этом берегу, низком, поросшем ивами, песка не было. Его нужно было доставать на том берегу, где с высоких обрывов спускались большие осыпи. Чтобы принести носилки или ведро с песком, нужно было дойти до пешеходного мостика, который находился метрах в тридцати от границы лагеря, перейти через этот мостик и проделать такой же путь обратно. Я прикинул все это в уме, и меня тоска взяла.

- Демьян... - задумчиво сказал Лодька.

- Да?

- Может, поговоришь с ними? Чем черт не шутит...

- Наивный ты человек, Всеволод!

- А ты все-таки попробуй, разведи какую-нибудь дипломатию. Вот, мол, песок - это только с виду такое скучное дело; мол, это только сначала кажется, что ничего тут мудреного нет, а на самом деле...

- Что "на самом деле"?

- На самом деле... это... ну вообще чего-нибудь там... - Лодя помахал руками у себя перед носом и умолк.

- Сам не знаешь, а говоришь! - сказал Демьян.

Но тут к нему пристали другие мальчишки:

- А тебе трудно поговорить, да? Ведь в одной с ними комнате ночуешь!

- Знаешь поговорку: "Попытка - не пытка, а спрос - не беда"?

Демьян взглянул на меня, потом на Ваню Сердечкина. Мы трое ночевали в той комнате, где помещалось четвертое звено.

- Конечно, ребята... Дело, ребята, конечно, трудное, но все-таки попробовать можно. Правда, ребята? - сказал Ваня.

"Трудное"! Мне это казалось такой задачей, над которой самый лучший дипломат себе голову сломает. Посмотрели бы вы на звеньевого четвертого звена Мишку Авдотьина! Он большой, грузный и всегда такой спокойный и серьезный, словно ему не тринадцать лет, а все тридцать. Попробуйте убедите такого в том, что белое - это черное, а черное - белое.

Через несколько минут мы лежали в постелях.

Совсем стемнело. За окном пропел горн: "Спать пора, спать пора!" Однако четвертое звено еще не угомонилось. В углу комнаты слышались возня, приглушенный смех и мягкие удары: там затеяли драку подушками. Вдруг кто-то сказал: "Внимание! Воздух!" - и началась игра в "противовоздушную оборону". С минуту все лежали тихо и прислушивались к писку залетевшего в комнату комара. Затем Сережа Огурцов скомандовал сам себе: "Пятая батарея, огонь!" - и принялся быстро хлопать над собой ладонями, стараясь в потемках попасть по комару. Когда "вражеский самолет" вышел из зоны его "обстрела", открыла огонь "шестая батарея", то есть Сурэн Атараев.

Ни Демьян, ни Ваня, ни я не принимали участия в игре. Я все думал, думал, думал, с чего бы начать наш дипломатический разговор, да так ничего и не придумал. Как видно, и у Демьяна и у Вани дела были тоже неважные. Демьян, кровать которого стояла рядом с моей, лежал совсем тихо. Ваню я не мог видеть, но слышал, как он ворочался и вздыхал.

Наконец комара убили, и четвертое звено успокоилось. Наступила тишина. Даже Ваня перестал вздыхать. В открытое окно над моей головой потянул теплый ветерок и принес с далекой железнодорожной станции свисток, потом гудок и частое уханье паровоза, сдвигающего с места состав.

- Михаил! - пробасил вдруг Демьян.

- Ну? - сонным голосом отозвался тот.

- Вы завтра лодку будете ремонтировать?

- Угу.

- А мы - на песок.

- Знаю. Спи!

Наш звеньевой после этого долго молчал, а я лежал и нервничал: ведь Михаил каждую минуту мог уснуть! Наконец Демьян равнодушно сказал:

- Не завидую я вам.

Миша не ответил и даже начал похрапывать. Демьян встревожился:

- Михаил! Слышишь?

- Тьфу ты!.. Что тебе?

- Не завидую я вам, что придется с лодкой возиться.