Песок из калифорнии (СИ)

-Понимаете, я хочу отправить посылку друзьям в Россию, в Москву...

-А, все-таки деньги, -

поскучнела жертва и потянулась к отложенной газете.

-У тебя не хватает денег...

-У меня нет ни цента. Ни одного, И я хочу попросить у вас денег ни на жратву, ни на алкоголь, ни на «траву», а просто заплатить за меня на почте. Я даже не коснусь ваших денег. Разве моя просьба обычная?

Рядом со столиком появился бой, его тень упала на Алекса, жертва с интересом уставилась на охотника.

-Что будете заказывать, сэр?

-Принеси ему одно пиво за мой счет, -

попросила жертва боя, тот секунду помедлил, давая тем самым, понять и Алексу, и интеллектуалу с челюстью, что такое не правильно в корне - каждый должен платить за себя... Или не пить пиво.

-Слушаюсь, сэр, одно пиво, -

произнес было бой с упреком, очень и очень плохо скрываемым, Алекс и интеллектуал одновременно вскинули головы на тон боя и заметив этот жест за другим, улыбнулись. Он мой, лениво подумал Алекс, лишь бы не сорвался.

-А что ты хочешь отправить друзьям в Россию?

-Сюрприз.

-Я понимаю - сюрприз. Но я же могу знать, на что пойдут мои деньги?

Бой с легким стуком поставил перед Алексом запотевшую жестянку с местной кислятиной, и отошел, всем своим видом провозглашая коммунистическое - кто не работает, тот и не пьет пиво. Алекс задумчиво повертел холодную и мокрую банку в руках и отодвинув ее в сторону, ответил:

-Я же сказал - сюрприз. Если я вам рассказу, то это уже будет не сюрприз. А так... а так у вас будет тайна. И когда вы захотите, то вспомните об эмигранте из далекой России с внешностью из вашей молодости, не имеющий денег, но отправляющий сюрприз в далекую Россию друзьям.

-Фани, -

фыркнул интеллектуал и с интересом уставился на Алекса.

-Тебе сколько лет?

-Сорок три.

-Мы ровесники... Когда я учился в школе, то одно лето проболтался на улицах Фриско... Курил траву, балдел с уличных музыкантов, ни чего не делал, мечтал об Индии...

-Я там был.

Ровесники помолчали, разглядывая друг друга - дранная выцветшая жилетка с остатками вышивки и белоснежная рубашка, потрепанные шорты и наглаженные брюки, стоптанные сандалии и мягкие дорогие мокасины, не чесанные хайра до плеч и борода с усами, морщинистое лицо, выглядывавшее оттуда и тщательно выбритый фейс с челюстью и шеей... Улыбнувшись Алексу и своим мыслям, незнакомец подмигнул:

-О'кэй, пей пиво и пойдем на почту. А все-таки интересно, что ты там запихнул?

И качнул головой на сумку, лежащую на коленях у Алекса.

- Я же сказал - сюрприз.

3.

Николай Павлович не гнушался рядовой работы, хотя и был начальником 247 почтового отделения г.Москвы. Нет, он не сидел за окошком №1 и не принимал денежные переводы от всегда вздыхавших женщин с грустными глазами и всегда с южными адресами - Крым, Кавказ, муж пропился, прислал телеграмму, мол «Вышли на билет зпт подробности потом тчк Вася»...Так же он не выдавал под этим же номером окна и денежные переводы пенсионерам, провинциалам и студентам. Не сидел Николай Павлович и под №2 - «Прием телеграмм и заказных отправлений», не сидел и не принимал от смущенных девушек - «Беременна третий месяц зпт приезжай зпт люблю тчк твоя Таня» , а от слегка хмельных мужчин - «Выехать не могу зпт ребенок не мой зпт прощай тчк» без подписи. Николай Павлович не сидел даже под №3, табличка которого была укреплена-вывешена не над окном ввиду отсутствия оного, а на стене. Вместо окна наличествовал проем и прилавок, оббитый оцинкованным металлом и почтовые весы - кладите аккуратно, весы сломаются, Пушкин ремонтировать что ли будет. Не сидел он и там, и не принимал грубо и аккуратно сколоченные фанерные ящики, обшитые и не, с аккуратно надписанным адресом и неразборчивыми каракулями, осенью в сторону Сибири, Севера и Дальнего Востока фруктовые консервы и варенья, в другое время года во все стороны товары повышенного спроса, которыми до последнего славилась Москва.

Нет, Николай Павлович горел совершенно в другом месте. На приемке. Раз в день в почтовое отделение №247 г.Москвы, так. же как и во все остальные отделения столицы, приезжала машина с Главпочтамта, украшенная белой полосой и привозила почту. Брезентовые мешки с письмами и открытками, бандероли, телеграммы и посылки... Вот тут-то и выкладывался полностью Николай Павлович, вкладывал всю свою силу, все свое умение и талант, нянча и лелея каждый ящик, каждую коробку, пристально вглядываясь в обратный адрес и наметанным взглядом сверяя номер в фактуре с номером на посылке - ага, оценена, с описью вложения, в сторону, а это что, тяжелая, Ташкент, урюк нам не нужен...