Песок под солнцем

Эх, знать бы еще, как это сделать. Как вернуться, уже вроде бы понял - представить себя в своем теле, а вот как удержать связь? Хочу слышать разговор Рафы с мамой… Ох, как же тяжело думать, перед глазами все еще спинка переднего сиденья.

- Алло! Я говорю с Кларой?

- Да. Кто это?

- Неважно. Вашего сына украли и сейчас везут в подвал университета. Там собираются убить.

Новый голос:

- … У аппарата следователь по особо важным делам. Представьтесь и повторите свое сообщение.

- Подвал большого здания университета. Комната номер 046. Поторопитесь.

Представляться Рафа, естественно, не стала, просто оборвала связь. А ведь могли бы догадаться, что телефон прослушивается.

- А я и догадалась. Мих, все нормально. Помнишь, та, отравившая тебя, сказала, что следователь не из местных.

- А-ага…

- Ты все же постарайся не отключаться. Или давай я снова пущу тебя в себя.

- Нет, мне уже лучше. Кажется, действие этой гадости проходит.

Меня тем временем вытащили из машины на свежий воздух (действительно, дышать стало легче) и повели-поволокли в сторону дверцы в подвал.

- Давайте поживее, девочки - он может скоро очнуться. Надо успеть затащить и связать.

Сейчас бы самое время вырваться, но тело по-прежнему не слушается. Противно заскрипела маленькая ржавая дверь, перед глазами полутемный подвальный коридор, еще одна дверь. А за нею - трое полицейских.

- А-а?.. - визг полоснул по ушам.

- Ой!

- Подстава…

Девицы шарахаются в разные стороны, а мое безвольное тело выпускают из рук и оно больно брякается на какие-то угловатые ящики. Свет погас.

* * *

Я очнулся дома, на своем диване, под пристальным взглядом двух пар глаз. Одни, заплаканные и темные от тревоги - мамины, другие, серые и холодные, массивной женщины в полицейской форме.

- Мишенька… Как ты?

Ох, что-то мне это напоминает. Кажется, Рафу встречали примерно так же.

- Нормально, мам.

- Вижу я, как "нормально" - она нервно огляделась. - Тогда… тут с тобой следователь поговорить хочет. Можешь ей ответить? Если не можешь…

- Могу, мам.

- Очнулся, значит, - голос у следователя оказался под стать фигуре, тяжелый и резкий, - отлично. Расскажите, как помните, о событиях со вчерашнего вечера и до утра.

И правда, вдруг подумал я, всего около полсуток прошло с начала бала, когда я даже еще не был знаком с Рафой. Полжизни назад…

- На балу "огоньком" напоили.

- Это мы уже знаем. Кто? Вам известны их имена?

- Я пил только газировку. Дважды. Сначала стаканы принесла Лена, потом - Виола.

- Понятно. Ими уже занимаются. - Сказано явно не мне, а матери. Снова, обращаясь ко мне. - Что было дальше? Ты ушел с самочкой кошратов?

- Ну, да… меня прихватило, а она оказалась рядом. Позвал ее покататься на мотоцикле, а она взяла да и согласилась. Вот…

- Понятно. Согласилась покататься. Сама. Что было дальше?

- Меня накрыло. Я слышал, резиновая кукла помогает. Которая из сексшопа.

- Но коша ведь не резиновая кукла.

- Так я ее связал и рот заткнул. Как кукла получилась.

Шепот в голове: " - Мих, ты умница! Про затыкание рта правильно сообразил. А я забыла предупредить".

- И так всю ночь, как с куклой?

- Ну да.

- Где это происходило?

- Мамин садовый домик.

Матушка тихо охнула где-то сбоку. Понятное дело, не понравилось ей такое использование домика.

- То есть всю ночь ты провел с ней в садовом домике? И она все это время была связанной?

- Нет. Через какое-то время развязал. Не помню когда. Дальше просто не отпускал, а утром отвез к парому.

Про появление Лены в кафе уже рассказывал подробно. И услышанный разговор в машине тоже, насколько запомнил. Странно, вопросов про кошу больше не было. Может быть, следователь специально не стала выяснять дальнейшие подробности. Обошлось без межпланетного скандала - и хорошо, и не будем трогать эту тему. А вот информация о том, что девчатам сообщили о мотоцикле, ее заинтересовала очень. Похоже, у Лениной матери ожидаются неприятности. Следовательница не скрывала мрачного удовлетворения:

- Ну что же, разберемся. И с местными служительницами закона тоже. - Она захлопнула папку, лежащую на коленях. - А ты спи, отдыхай, тебе после этой химии и лекарств сутки лежать положено, - и прикрыла дверь моей комнаты, выходя.

Но мне не лежалось. Хотелось что-то делать, с кем-то говорить.

- Рафа!!!

- Ну, что шумишь? Здесь я.

- Все ушли, меня оставили в покое.