Песок сквозь пальцы

…Он проводил их до очереди на киевский рейс, махнул рукой Регине и Татьяне, пожал руки Леониду и Алексею, поднял глаза на Богомилу – она грустно улыбалась – и тут же отвел, побоялся, что не сдержится, махнул рукой, побрел к своим вещам. Нашел на табло свой рейс, удивился, что так рано загорелся указатель, потянул тележку с чехлом и рюкзаком к регистрации. Сдавать габаритный багаж его отправили к какому-то лифту, там он уткнулся в спину Леонида, увидел всю их компанию – пограничники прозванивали коробки, которые пришлось вскрыть, потрошили коробку Алексея, доставали велосипед у Богомилы, которая растерянно помогала снимать хомуты, что он затягивал у входа полтора часа назад. Он подошел, кивнул Богомиле: «Я помогу, пусть смотрят…» Ее велосипед удостоился детального осмотра, после чего был милостиво возвращен, и он взялся за укладку снова. Фарковские и Регина просто показали открытые коробки и им махнули рукой – закрывайте и грузите в лифт. А вот велосипед Алексея унесли куда-то. «Будут просвечивать на рентгеновском аппарате, – угрюмо отозвался Алексей. – Може я там в раме везу взрывчатку или наркотики». – «Успеваете?» – спросил он, запаковывая Богомилину коробку. Алексей кивнул, взглянув на часы: «Трошки есть время».

Его велосипед тоже пропустили, почти не глядя, и он, подхватив рюкзак, поспешил вслед за группой, шедшей к паспортному контролю. Здесь, на рамке досмотра, их заставили вывернуть все карманы, а Богомилу и Алексея увели куда-то, куда – он так и не понял. За рамкой, собравшись, он, Регина и Фарковские уселись ждать уведенных. Он молчал, Фарковские общались друг с другом, а Регина что-то все время говорила ему, он отвечал невпопад, поглядывая на коридор, откуда должна была прийти Богомила. Наконец, он не выдержал, подошел к сотруднице, пожилой сухопарой бабуле в форме. Та на ломаном русском объяснила, что их друзей увели на детальный досмотр, не надо волноваться, молодой человек (он усмехнулся), лучше идите, проходите паспортный контроль и следуйте в зону вылета, там встретитесь. Регина потянула его: «Пойдем, там подождем, правда, чего мы здесь торчим, как волоски на лысине».

Зона вылета представляла из себя огромный круглый зал с кучей магазинов «дьюти-фри» и с коридорами-выходами в обозначенные гейты. Их посадка уже заканчивалась, рейс на Киев на табло мигал. «Сашко, ты тут постоишь? Подождешь наших? А я сбегаю по магазинам, добро?» – Регина была сама любезность. Он молча кивнул, напряженно вглядываясь в ручеек людей, входящих в круглый зал. Регина убежала, он прислонился к стене, снова глянул на часы – вылет уже через полчаса, с ума сойти! Протикало еще пятнадцать минут, прибежала Регина с потяжелевшим рюкзачком: «Ну шо? Не было? – округлила глаза. – Та вон же Лешек! И Богомилка там! Бегут». – «Где, где?!» Он всмотрелся в толпу, увидел бегущих. Впереди, в форме спешил сотрудник аэропорта, проскочили мимо них, махнули – давайте за нами! Они с Региной поспешили в один из коридоров. «А Фарковские?» – запоздало соображая, крикнул он ей в спину. – «Они ушли сразу на посадку!» – не оборачиваясь сказала Регина, лавируя красным рюкзачком.

У выхода их ждали, призывно махали рукой: «Сюда, сюда!» Он догнал Богомилу, развернул ее, обнял. Хотел сказать что-то, не смог. Она быстро поцеловала его в губы, заглянула в глаза: «Сашко, до встречи!», и ушла, скользнув рукой по его руке. «Ви? Идете на посадка в Киев?» Он сначала не понял, что это к нему обращается сотрудник на выходе, потом замотал головой, развернулся, вскинул рюкзак, побрел обратно, к круглому залу. Слова сотрудника, зависнув в его голове, бились эхом: «…На посадка? В Киев?» «Да, черт побери! – думал он. – Именно этого мне хочется сейчас больше всего – быть с ней, лететь с ней, держать ее за руку…»

Он побродил по магазинчикам, выудил остатки шекелей и баксов, купил израильского вина, потом взял еще водки, загрузил упакованные бутылки в рюкзак, лямки которого опасно затрещали. «Они уже летят, – думал он, стоя у табло. – Они уже летят. И ее ждет дом. И работа. И Семен. И этот бесконечный круг будет продолжаться… Сколько? Еще лет десять? Пятнадцать?» Он закрыл глаза, сосчитал до ста, заставил себя подумать о своем. Его ждет семья. Ждет приход Все, как всегда. Тот же, что и у Богомилы круг… В чем разница?

Он открыл глаза. На табло горела буква гейта напротив его рейса.

…Он занял свое место, с краю, у прохода. Мимо него пролетела стайка школьников, класс девятый, видимо организованная поездка завершилась. Через проход уселись две девочки, одна встала возле него, тронула за плечо: «Простите… Вы не могли бы сесть на мое место, посередине, а я – с краю? Тут мои подружки…» – и состроила умоляющую гримасу. Он кивнул, передвинулся на сиденье вглубь, к полному мужчине, семитского вида, уже минут пять пристраивавшему свою барсетку, то на колени, то в сетку на сидении напротив. Он закрыл глаза, ожидая взлета, чувствуя медленный и густой ток времени. Сразу же увидел фигурку Богомилы на велосипеде, вот, она обернулась, махнула рукой…