Песок сквозь пальцы

– Я подумаю. Много подумаю. Даже больше, чем рассчитывала.

– Я буду ждать.

– P.S. Я надеюсь, я этого хочу – что ты помиришься с женой до Пасхи. Что все остановится. Это мое желание, кто это учитывает? Делай, как сам считаешь правильным.

– Девочка, послушай тогда и ты меня. Я уже пытался следовать твоему желанию и оставить все как было. Помнишь? Ты сказала мне, что я нужен тебе, если оставлю все как есть. И что? К чему это привело? К неделе лицемерия и вранья, неумелого и странного? Я пытался честно выполнить твое условие. Но я не могу. Я изменился. Я – другой человек, не тот, что вылетал в Израиль. Я пытался, Богомила, изо всех сил. Но стало только хуже. Жена сказала мне, что, если бы я с порога сказал ей, что все кончено, она бы меня поняла. Я хочу сохранить сейчас наши с тобой отношения, это правда. Может, я делаю это коряво и неумело, но я пытаюсь. А клеить разбитое я не буду. Симулировать жизнь там, где ее нет я не умею. Даже ради тебя. То, что сложилось у нас там, в пути, это как камертон, что ли. Остальное звучит фальшиво. Сейчас я не знаю даже своего завтра. Я просто верю. Верю, что все получится у меня, хотя бы на старости лет. Верю, что ты сможешь поверить в любовь.

– Тут уж стоп.

– Я не знаю, как все будет. Но у тебя выбор есть. Есть выбор все свернуть, а меня послать подальше.

– За девочку спасибо, принято. Насчет жены – все обманутые так говорят, все считают, что им лучше сразу узнать, чем ходить так… с рогами. Никому не хочется быть в шкуре обманываемого. В остальном ты, похоже, использовал меня, вернее, пользовался мной. Моей доверчивостью, открытостью и доступностью. Я, как всегда, распахнулась. Что до старости лет и твоей последней попытки – поверю сразу. Я так подумала еще в Израиле. Я решила подарить тебе легкий ветерок, а ты превратил его в свой личный ураган, сметающий все на своем пути. Я к этому не стремилась.

– Знаешь, я устал от твоих обвинений, Богомила. От того, что я тобой пользовался, что я тебя использовал. Я готов признавать ошибки. Но я не готов брать на себя то, в чем ты меня обвиняешь. Я не могу использовать того, кого люблю. Это как плевок в душу. И я готов принять это только потому, что ты – та, кого я люблю.

– Хотя мне приятно было представлять, что я могла бы выйти за тебя замуж. Потому я и сказала, что я готова попробовать, если ты ничего не будешь менять сейчас. А ты поменял. Хоть и говоришь, что не хотел этого.

– Я поменял не потому, что так хотел, поверь ты мне хоть раз?

– А кто хотел? Кому была выгодна эта перемена?

– Выгодна?! Ты издеваешься? Это слово вообще не отсюда! Я пытался, я честно пытался все продолжить, как было, спрятав тебя в сердце, только оно слишком громко кричало, прости за пафос.

– Да, жёны чуткие. И стены тонкие. И соцсети доступные, Саша. Ты сразу сделал меня доступной всем. Все могли читать и думать. Саша, зачем эта публичность? Мог бы мне писать, а не на публику изливать.

– Черт, Богомила! Не ты ли сама комментировала и отписывалась в сетях? И если ты – причина каких-то постов, почему ты думаешь, что это только твое и о тебе? Вот это – только о тебе, если хочешь: когда жена пришла ко мне несколько дней назад, я, честно следуя нашему договору, смог быть с ней. Смог быть с ней в постели. Но знаешь, что я чувствовал? Я чувствовал не ее, а тебя.

– О. Это должно мне польстить?

– А публика – что публика? Кто что понял? Только ты и я смогли понять то, что на глубине. А как мне было до тебя докричаться, если «все должно было остаться как было»?

– А жена, значит, читала и все увидела. Нет, Саша, ты писал про меня.

– Конечно? А про кого же еще? Кто застрял в моей голове?

– Вот и писал бы мне. А ты вывалил все в публичное пространство.

– Богомила. Я такой, какой есть. Наверное, я не похож на твоих мужчин. Но я люблю тебя. И я готов ждать столько, сколько нужно.

– О, спасибо за напоминание про «моих мужчин», совсем о них забыла. Всё, закончили разговоры о любви. Только один человек мог говорить мне о любви, не используя меня никогда. Я приоткрыла тебе дверь в самое интимное, а ты вломился туда. Всё, хватит. Тема закрыта.

– Послушай, никогда, НИКОГДА я не использовал тебя. Все это в твоей голове. Все эти страхи и страшилки про меня. То, что было с нами в Израиле помогло мне понять себя лучше. Честно говоря, просто заставило увидеть себя. Но тебя я не открыл до конца. Только приоткрыл, как ты написала. И я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной или без меня. Конечно, мне бы хотелось быть с тобой, чего скрывать. Но важнее ты, а не я.

Черт, как сложно так вот говорить о важном, не видя лица, не видя глаз. Кажется, если бы мы видели друг друга, все было бы по-другому.

Давай отложим эти разговоры до встречи? Я верю, мы еще встретимся с тобой. Я очень этого хочу.

– Ты уважаешь меня?

– Зачем ты это спрашиваешь? Конечно.

– Твои действия и поступки относятся к этому слову?

– Да, Богомила.

– Ты уверен, что делаешь благо сейчас, принимая решения и совершая все свои поступки?

– Благо… Я уверен в одном – честно поступать лучше, чем врать.

– Ты уверен, что Бог на твоей стороне?