Песок времени. Том 2. Книга пламени

Кай держался из последних сил. От полученных ударов болело все тело, кисть правой руки немела от такой перегрузки. Он сплевывал кровь с разбитых губ и вытирал рукавом текущую из носа. Рядом с ним шел Прохор, бросая внимательные взгляды на него через плечо.

Уже спускаясь в подвал, он пошатнулся и почувствовал, что пол уходит у него из-под ног. Его подхватил Прохор, на руках донес до стоящей в углу старой железной кровати, застеленной драным покрывалом. Один из ребят принес рулон туалетной бумаги и, оторвав побольше, дал ему в руку, чтобы он приложил к носу, из которого шла кровь. Прохор принес смоченное водой полотенце, вытер ему лицо. Ребята наковыряли льда из морозилки и, положив в пакет, дали Прохору, который положил холодный лед ему на нос.

Кай чувствовал, что все странно на него смотрят, он понимал, что его поведение в драке, его владение техникой боя так сильно произвело на них впечатление. Их отношение к нему с этого момента в корне поменялось. Теперь они относились к нему с каким-то благоговейным трепетом. С одной стороны, в их отношении была чуть ли не родительская забота, ведь он младше их, а с другой стороны, уважение как к более крутому пацану, чем они.

– Больно? – заботливо спросил Прохор, склоняясь над ним.

– Все нормально, – улыбнулся он, хотя это далось ему с трудом.

– Ты так дерешься! Я впервые такое вижу! Как в кино! – Прохор говорил, не скрывая своего восхищения, – где ты этому научился?

– Друг отца – японец, он живет у нас в доме. Я с детства тренируюсь, – затем он погрустнел, – а еще отец специально для меня нанимает таких учителей. Ты же помнишь, я рассказывал, что я должен стать военным. Поэтому меня этому и учат.

Прохор действительно вспомнил их разговор, когда Кай кратко рассказал, что от него ждет его семья, и что он не хочет этого, и за это его отвергли. Тогда Прохор не стал расспрашивать его о подробностях, чувствуя, что это для него очень больная тема и ему тяжело об этом говорить. Прохор понял, почему у него такие печальные глаза и почему он с ними, а не с семьей. И сейчас, еще раз услышав это от него, а главное, увидев его в драке, Прохор осознал, насколько это серьезно в его жизни.

– Я не спрашивал тебя, но я хочу понять, – Прохор смотрел в глаза своего друга, – мне важно это понять для себя, потому что ты здесь, среди нас, и ты мой друг, поэтому я хочу понять тебя. Ты сказал, что твоя семья хочет, чтобы ты стал военным, и, как я увидел, их намерения серьезны. Скажи, почему ты не хочешь этого?

– Я не хочу убивать! – очень четко ответил он.

Сейчас Прохор увидел в глазах этого мальчика взрослую жизненную позицию, которую уже не изменить ничем и никем.

– Но ведь они от тебя не отстанут?

– Да, я знаю. Я вырасту и тогда смогу сам решать, как мне жить и что делать!

– Ты принял решение, я буду с тобой, мы что-нибудь придумаем. Когда вырастешь, уйдешь в мою банду. Ведь ты хочешь быть со мной?

– Да. У меня, кроме тебя, больше никого нет.

Глаза Кая светились искренностью.

Прохор положил свою руку на его и пожал.

– Ты не один. Мы всегда будем теперь вместе.

Потом он заснул, нагрузка и нервный стресс от первого реального боя в его жизни дали о себе знать. Прохор, укрыв его собственной курткой и убедившись, что он спит крепким сном, пошел к ребятам, которые на их импровизированной кухне готовили праздничный ужин.

Так называемая кухня располагалась здесь же, в другом ответвлении подвала. Здесь стояла старая газовая плита с газовым баллоном, обшарпанный рукомойник висел на стене. Сюда ребята притащили найденную ими на помойке мебель, но главная ценность – это огромный длинный стол за которым помещались практически все. Вокруг стола стояли лавки, стулья и табуретки. Все, что удалось найти в более-менее живом виде, было принесено сюда в их «дом». В центре стола стояло старое кресло, это было место Прохора. Никто даже и помыслить не мог туда сесть. Прохор хоть и не обладал восточной техникой боя, но бил жестко и конкретно. И его боялись и уважали. Он был их лидером, сумевшим объединить их и руководить ими.

Справа от кресла Прохора стоял стул, который тоже никто не занимал, – это было место Кая. Еще в первый раз, когда Прохор привел его в их банду. Он сам поставил этот стул рядом с собой и спросил, есть ли у кого, какие вопросы по его желанию видеть Кая рядом с ним. Вопросов ни у кого не возникло.

Прохор оберегал своего маленького друга, хотя ни в чем никогда не делал ему исключения или поблажек. Он чувствовал ответственность за него, как за младшего брата, поэтому всегда держал рядом, если шли на дело. Среди членов его банды он быстро вычислил недовольных таким решением и объяснил им раз и навсегда, что его решение нужно уважать.