Пессель М. Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев

Он добавил, что они с Лобсангом вроде братьев, что его друг несколько раз бывал в Тибете и обучен грамоте лучше, чем он сам. Лобсанг вежливо улыбался, слушая этот поток комплиментов. Продолжая злиться на Нордрупа, я был вынужден согласиться на все, тем более что мой багаж уже был навьючен на других пони. Вскоре Нордруп удалился, помахав на прощание рукой и не требуя платы за свои услуги. Я не был уверен, что увижу его еще... [31]

Красные шапки, желтые шапки и голубые маки

Нордруп отличался одновременно дерзостью, прямотой, непостоянством и... энергичностью, а Лобсанг, как я вскоре узнал, был полной противоположностью ему. Он был немногословен, медлителен, лоялен и, к счастью, как и его друг, никогда не терял доброго и шутливого расположения духа. Они и в самом деле походили на братьев и очень редко расставались друг с другом. Лобсанг рассказал мне, как они с Нордрупом работают. Несколько лет подряд, в начале зимы, перед тем как снег завалит перевалы, они вместе отправлялись в Южную Индию и после трех суток езды по железной дороге добирались до штата Майсур, где в лагере выходцев из Тибета учили детей тибетскому языку. Поскольку Майсур отделяет от Заскара расстояние в две тысячи километров, я отдал должное их предприимчивости. Позже узнал, что они совершали и более далекие путешествия, принесшие им славу в Заскаре. Будучи бродячими монахами, они исходили вдоль и поперек весь обширный мир Гималаев. Побывали в Бутане, Непале, а также Лхасе и Калькутте; монастырь поручал им закупать золотые чернила для написания священных текстов, краски для фресок и прочие товары, как, например, колокольчики и ритуальные барабаны.

Рассказы об этих походах вселили в меня уверенность, что Лобсанг окажется интересным попутчиком.

Целый день мы шли по пустынной местности, преодолевая склоны, покрытые каменными завалами и моренами, которые иногда из края в край перекрывали долину. Изредка попадались стада яков и убогие пастушьи хижины.

К вечеру начался подъем над рекой. Неожиданно мое внимание привлек небольшой цветок, растущий рядом с тропой. То был голубой мак, редчайшее растение, который я искал давно, но ни разу не видел за все восемнадцать лет скитаний по Гималаям. Голубые тибетские маки — предмет зависти любого ботаника.

По всем своим признакам этот цветок и его листья идентичны (по крайней мере для профана) красному маку наших лугов. Но четыре его лепестка горят ярко-голубым цветом и при некотором освещении дают пурпурные блики. Его тычинки и пестик имеют желтый, а не черный цвет. Я нахожу его более красивым, чем наш европейский мак. Ученые называют его Meconopsis Horridulae, но мне кажется определение «ужасный» может относиться лишь к его стеблю, обильно усеянному шипами.

Этот цветок показался мне добрым предзнаменованием. Вскоре мы оказались у перевала, над которым высились башня [32] и руины небольшой крепости Ра-Дзонг. У подножия этой крепости, некогда защищавшей западные ворота княжества, тропа начала огибать отрог горы. Мы вступали в обитаемую часть Западного Заскара. Передо мной лежала провинция Стод. Вскоре показались домики первой деревни, Аршо.

Деревушка лепилась к узкому горному карнизу на другом берегу реки, которая из-за таяния снегов вздулась и разлилась слишком широко, чтобы перейти ее вброд. С противоположного берега реки я различал лишь полдюжины бедных домиков, сложенных из глиняных кирпичей. Над террасами, заваленными вязанками хвороста, развевались молитвенные флажки. Именно в этой деревне жил сопровождавший нас подросток. Чтобы попасть домой, ему надо было идти с нами до единственного моста через реку в Тхунри, куда направлялись и мы.

То, что выглядело небольшим пятном на карте, наконец воочию открылось моим глазам. Сердце радостно забилось. У моих ног расстилалась обширная, почти ровная долина, окаймленная хребтами; языки стекавших с них ледников словно слизывали с равнины громадные морены.

Я начал понимать, почему Заскар иногда называют «открывшейся страной». Жизнь на такой высоте и в таких суровых условиях выглядит неожиданной и сказочной. Эта долина, расположенная выше границы распространения деревьев и укрывшаяся за стенами высочайших гор Земли, как бы свидетельствовала, что Заскар и есть затерянный мир моей мечты. Воткнув голубой мак в шляпу и подгоняя пятками гнедую лошадку, трусившую в голове каравана, я вглядывался в бесконечную панораму гор на «крыше мира» и предвкушал необычайные приключения в глубине забытого края, который я так долго искал.

Эту ночь мы провели на краю небольшого поля деревни Чибра, первые шесть или семь домов которой видели с правой стороны верхней долины Заскара.

Я наскоро перекусил, съев консервированный суп и галеты и закусив диким зеленым горошком, который собрал Лобсанг. Пока я раскладывал спальный мешок в палатке, начал накрапывать дождь, а затем разыгралась буря и едва не вырвала колышки палатки. Лобсанг со своим помощником, прижавшись друг к другу, спрятались за стенкой из булыжника, седел и багажа.