Пессель М. Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев

Зная, что в природе встречаются странные оптические явления, мне тем не менее ни разу не доводилось наблюдать столь всеобъемлющую иллюзию, которую не мог развеять даже тщательный анализ, — оптический обман продолжал существовать. Я попросил Лобсанга встать совершенно прямо в нескольких метрах от меня, чтобы посмотреть, будет ли его фигура вертикальной или наклонной... Он действительно был слегка наклонен по отношению к общему плану равнины. Следовало иметь [132] слепую веру в Ньютона, чтобы отказаться поверить собственным глазам — вода текла вверх по склону!

Час спустя, весело вышагивая во главе каравана, я представлял себя неким Дон Кихотом, которому то и дело попадаются текущие вспять реки, как вдруг по щиколотку провалился в грязь. Тут же отпрыгнув назад, на твердую землю, я подумал, что сошел с ума! Дело в том, что я шел по твердой сухой земле и однако ступил в мокрую грязь, хотя все вокруг было сухо и пыльную землю устилали булыжники. Я никогда до этого не слыхал о плавающих камнях! Признаться, вначале я с беспокойством подумал, что мне солнышком напекло голову; вот и показалось сначала, что вода течет в обратную сторону, а теперь это «чудо»...

В недоумении обернулся к своим двум спутникам и в то же мгновение увидел, что замыкающий наше шествие осел провалился в сухую землю, покрытую камнями. Ситуация вдруг стала драматичной. Лобсанг и Наванг бросились на помощь ослу. И тоже провалились в грязь. Осел, ушедший в землю по брюхо, не мог даже шевельнуться и испуганно таращил глаза. Лобсанг и Наванг едва успели извлечь его из густой черной жижи.

Что же случилось? Несколько часов назад здесь прошел грязевой поток — сель, а солнце и сухой воздух помогли быстрому образованию корки на его поверхности. Никто не мог бы и подумать, что под этой коркой продолжала течь жижа в сторону долины. Нам крепко повезло, что нас не поглотили тонны жидкого ила, стекавшего с горы. Попади мы на место, где грязь была поглубже, я встретил бы свою смерть именно здесь, а нахлебаться грязи куда противнее, чем утонуть в воде.

После экстравагантного канала и этой грязевой топи я был готов ко всему, даже к появлению летающего яка. Странно, но он не прилетел...

Я шел и размышлял о том, что у людей Запада, пользующихся современными видами транспорта, утратилось понятие расстояния. Ведь оно непременно связывается с усталостью, мышечной болью, с пределами человеческой выносливости, а потому и исчезло из нашего мира, остались лишь единицы скорости. А здесь, в Гималаях, где ходят всегда пешком, понятие, «далеко» — это восемь часов ходьбы, «очень далеко» — десять часов и «невероятно далеко» — четырнадцать.

Я был на пределе сил, когда мы вошли в крохотную деревеньку Шилинг-Шит. Здесь жила сестра Лобсанга, и он предложил отправиться к ней, сказав, что мне будет интересно познакомиться с ее мужем, редким, если не единственным гончаром долины Заскар. Я с удовольствием согласился, и мы пошли напрямик через пустынную равнину к четырем или пяти домикам, сгрудившимся вокруг нескольких деревьев.

Деревня выглядела безлюдной, но Лобсанг заметил какую-то старуху и спросил, здесь ли его сестра. Вскоре она появилась на верхней террасе одного из домов в окружении нескольких [133] человек. Лобсанг представил меня и спросил, могу ли я посетить гончарную мастерскую. После долгой паузы молодая женщина сошла вниз и сказала Лобсангу, что я не могу войти в дом, поскольку ее муж отсутствует. Лобсанг тщетно пытался ее уговорить, но все же пришлось уйти ни с чем.

— Извините их, — сказал Лобсанг. — Деревня очень мала и лежит в стороне от тропы, поэтому ее жители редко видят чужестранцев. Свекровь сестры боится, что вы можете сглазить дом.

К вечеру снова посыпал мелкий дождь. Низкие тучи ползли над долиной справа, слева к небу уходили отвесные склоны величественной горы цвета меди. Ее вершина была, скрыта облаками. Вскоре я увидел перед собой монастырь Тхонде — удивительное скопление зданий, цепочкой выстроившихся у края вертикального обрыва и похожих издали на голубей, которые сидят на коньке стены. У подножия скалы находилось несколько белых домов — первый из четырех хуторов деревни Тхонде. Она располагалась на слегка покатой равнине, спускающейся к реке Заскар в месте слияния двух ее рукавов.

В монастырь идти было слишком поздно. Мы добрались да первого дома Тхонде, расположенного рядом с чхортеном и громадной скалой, сорвавшейся с обрыва. Отсюда едва можно было различить монастырь. Около чхортена стояло человек тридцать одетых в лохмотья крестьян. Среди них были и женщины. Мальчишки и девчонки с грязными личиками и розовыми щечками в упор уставились на меня.