Пест – серебрушка

– Каменный панцирь был не полный. Дна у него не было. Маг огня мог один раз «Вспышку истинного пламени» применить у самой земли. Так бы песок раскидало и получился бы подкоп. Туда много не надо было бы. Маленько огнем бы дунул и ошпарил земляного. Бой бы за ним был.

Ратмир слушал Песта и кивал.

– Но…

– Но?

– Я так вразумлю, что я душой гляжу и то не понял, а тут наверняка знать надо было бы, – закончил Пест, почесав макушку.

– Верно. Как сам бы поступил, если бы на месте огненного был?

Пест немного растерялся, но спустя несколько секунд ответил:

– А я бы себе в спину дунул ветра силой, посильнее так, чтобы до земляного в три шага долететь. Сразу. Еще когда они защитную ворожбу ворожили. А как допрыгнул – в кадык с правой сунул бы. – Ратмир оскалился в хищной улыбке и взглянул на Песта. Тот оторвал взгляд от мага жизни, который приводил в порядок огненного мага, и посмотрел в глаза Ратмиру. – То в дуэльном кодексе пишется, что бой начинается, когда противники обозначают поклон.

– На первый раз получится, но с магом воздуха такое не пройдет. Они очень быстрые, но если ты достаешь мага, то кадыком не ограничивайся. Бей, пока сам не сдастся или пока сознание не потеряет, – уже серьезно добавил Ратмир. – Если начитался уже, то скажи-ка мне. Сколько боевых заклинаний у изначальных стихий?

– Изначальные стихии – это свет и тьма. У света нет ворожбы боевой, токмо то, что не по назначению использовать можно. Стихия за такое по голове не гладит и ворожба мага того серой становится. А у тьмы вся ворожба боевая. Что к ворожбе темной относят, все для боя предназначено. То, что не в бою используется – не по задумке ворожат.

– У элементарных стихий? – кивая словам Песта, спросил Ратмир.

– У ветра стихии основных боевых форм восемь, а уж их младших видов больше пяти сотен. Каждый маг маломальский ворожбу по-своему ворожить старается, от того заклинаний столько форм. У огня основных форм семь, а младших форм больше тысячи. Земли форм старших десять, младших чуть больше двух сотен. Воды старших форм шесть, младших больше пяти сотен.

– Теория – отлично! – После этих слов Ратмир едва дернулся. В этот же миг Пест отлетел на метр и зажал руками левый глаз. – Теперь практика. Минута пошла! Раз… два… три…

Спустя несколько месяцев

Пест стоял перед котлом с водой. Вода в котле кипела. Он еще раз оглянулся, осмотрев уже привычную обстановку кухни, и взял деревянную лопатку, которой мешал жареный лук и морковь в сковороде. Ручка лопатки была исцарапана и имела следы укусов. Он зажал ее зубами и глубоко вздохнул.

– Ну? Чего медлишь? – Услышал он голос черта. Тот стоял на столе рядом с печью. В руках он держал маленькие песочные часы. Черт имел уже закрученные рога, абсолютно лысую голову и острые клыки, которые торчали из-под усохшего пятака.

– Больно, вот чего! – со злостью бросил Пест.

– А как тебя Ратмир высек? Не больно? Может, ребро ломаное не больно было? – начал ворчать черт. – Вот то было больно, а руку в кипяток – это так. Фитюльки! Так что суй! Пять чертей держим, чтобы пузыри пошли…

Пест несколько раз глубоко вздохнул и зажал зубами ручку лопатки. Зажмурившись, он сунул руку в кипящий котел. Черт в это время начал считать:

– Тридцать пять чертей чертили чертежи… тридцать четыре черта чертили чертежи… тридцать три черта чертили чертежи… – Черт спрыгнул со стола и побежал к запасному выходу из кухни во двор. Встав у дверей, он закончил счет.

Пест все это время держал в кипятке левую кисть. Когда черт закончил счет, его лицо раскраснелось, а из глаз брызнули слезы. Он пулей сорвался и вылетел за дверь, распахнув ту плечом. За дверью послышалось шипение и сдавленный скулеж.

Черт выскочил за дверь вместе с Пестом и тут же перевернул песочные часы. Мальчика он застал на карачках, зажимающим правой рукой запястье левой. Левое запястье светилось белым пульсирующим светом, а в местах надувшихся пузырей светилось красным равномерным светом.

– Половина! Заканчивай! – крикнул черт, наблюдая за часами.

Пест перестал сжимать запястье и оперся на правую руку, держа левую на весу. Спустя несколько глубоких вздохов он развалился посреди двора на спине. Он лежа рассматривал абсолютно чистую и здоровую кожу левой кисти.

– Время! – крикнул черт и оторвал взгляд от песочных часов. – Неужто уложился?

– Уложился! – улыбаясь, произнес мальчик в ответ, не отрывая взгляда от руки. Он перебирал пальцами и сжимал кисть в кулак. – Кожу чутка тянет, словно не своя, но уложился.

В это время из задней двери вышел хозяин харчевни Лютый. Он хмуро глянул на Песта, развалившегося на спине, и черта, застывшего у его ног. Сплюнув на черта, он произнес:

– Дело есть! В дом пойдем, нечего на улице болтать! – произнеся это, Лютый развернулся и пошел обратно в дом. Пест поспешил за ним. Когда он зашел в дом, то обнаружил хозяина таверны сидящим на табурете и внимательно смотрящим на него.