Пестрая бабочка. Боги и не боги

— И дело даже не в Дэвлине. Тот раз в лесу… Мы оба потеряли всякий контроль над ситуацией, при том, что рядом был живой враг. Я склонен к риску, но к продуманному. А тогда… Мы оба могли выиграть первый приз на конкурсе «Самая идиотская смерть». Такого не должно повториться. Никогда.

Я понимала. Хорошо, что он сказал мне все. Половина проблем в человеческих отношениях от недоговоренностей.

— Я буду беречь твою сестру и заботиться о ней, — внезапно очень проникновенно сказал рыжий, — как минимум, в память о тебе, когда Дэвлин однажды проснется в плохом настроении и слопает твою душу на завтрак.

Я в изумлении распахнула глаза и увидела, что он снова беззвучно смеется.

— Ах ты!

И он снова хохотал в голос. Вот, мертвяки! Никакой деликатности!

— Ты — бесчувственная скотина! А он, кстати, с таким же успехом может слопать твою — на обед.

— Не-а! — с некоторым злорадством ответил рыжий. — Мы-то с ним — друзья детства. И я вижу, как он на тебя иногда смотрит.

— Как?! — чуть не завопила я, вырываясь из его рук, впрочем, безуспешно.

— Оценивающе, — ехидно ответил авантюрист.

Ясно. Снова дурацкие шутки. Я сдалась, и расслабилась, уткнувшись носом в его шею.

— Это все очень сложно.

Эрик негромко вздохнул, будто подыскивая слова.

— Его план дал небольшой сбой. Ему нужен был просто геомант, а теперь ему, кажется, стало приятно твое общество. И он хочет видеть тебя живой. Смешал дела и… не знаю, как это у них называется. «Не дела». Никогда не допускал подобного раньше и теперь смотрит, что из этого всего получится.

— А ты? Разве с тобой не так было?

— Нет, я никогда не занимал никакого места в его… играх. Мне просто нравилось находиться рядом с ним, а ему — рядом со мной. Это — весело.

— Потому что ты — психопат, — усмехнулась я.

— Возможно, — не стал он спорить, — но никогда раньше он не пытался действовать в команде. Никогда. Он не ушел на корабле с нами, когда я его звал. Хотя, я чуть головой о стенку не бился, пытаясь его убедить. Он всегда действовал один. Не знаю, что заставило его измениться. Может, ты.

— Да ладно.

Мы помолчали.

— Эрик, — решилась я задать еще один давно интересовавший меня вопрос, — чисто гипотетически, если в итоге он таки «слопает мою душу на завтрак», ты… эээ…

— Меня это очень огорчит, — вздохнул снова рыжий, поняв, что я имею в виду, — но он в любом случае — мой друг.

Ну что ж. Честно.

— Спасибо.

— За что?

— Что говоришь правду.

— Забей. Он этого все равно не сделает. Наверное.

— Буду надеяться.

Разговор угас сам собой. Успокоившись, мы, наконец, заснули, и ночь прошла тихо. Ни крупных зверей, ни лихих людей.

Утро было чистое и свежее. Мы умылись у протекающего неподалеку ручья, наскоро позавтракали, спрятали срезанные ветки, закопали остатки костра и двинулись дальше.

Мимо пронеслась вторая деревня, очень похожая на первую, но я уже не обращала внимания на настороженные взгляды и мрачные лица. Погода слегка испортилась, небо закрыли низкие серые тучи, накрапывал мелкий осенний дождик. Иногда нам попадались небольшие караваны из двух — трех телег в сопровождении настороженных мужчин с топорами и дубинками. А в обед мы догнали двоих паломников, идущих к каким-то местным камням над источником, посвященным Маахве. Поделились с ними едой, пытаясь особенно не светить скатерть.

А вот вечером кое-что изменилось: и дорога стала похуже, и лес как-то помрачнее. Кое-где по обочинам попадались сваленные деревья. Эрик негромко объяснял мне, как нужно было бы устраивать засады в том или ином конкретном случае. Вообще вся наша дорога больше всего напоминала мою практику в Академии, когда студентов по пять — семь человек вывозили «в поле» — потренироваться. Интересно? Более чем! Тем не менее, к вечеру я устала, с трудом воспринимала то, что мне рассказывают и жутко проголодалась. Хорошо еще капюшон плаща защищал от дождя, так что мелкие капли попадали только на щеки и губы.

Поэтому когда из-за поворота вышло трое жуткого вида мужиков, заросших нечесаными бородами по самые уши, я совсем напряглась.

— Осторожно, — негромко сказал Эрик, — останавливая Шторма, — по бокам еще как минимум трое или четверо, возможно, будут стрелять, так что ставь щит.

Я кивнула, а Шарик тут же запищал и высветил лучами всех семерых. Надо же, а рыжий-то был прав.

— Так-так, — почему-то не испугавшись блуждающего, протянул один из троицы на дороге, выходя вперед, — что это у нас тута. Оба-на! Баба! Небось, еще и благородная!

Остальные двое за его плечами похабно заржали. У меня возникло мучительное ощущение дежа вю — банда Хрипатого. Один в один. Под копирку они все что ли? И откуда набираются именно таких фраз? Почему никто не начинает разговор как-то необычно? Не спрашивает… ну, например, закурить?

Странно, что разбойники не боялись. Может, потому что нас только двое. А может, дело в том, что мужики были слегка навеселе, как раз в состоянии, когда море по колено и тянет на подвиги.