Пестрая бабочка

  Он задумчиво посмотрел на меня. Самое забавное в общении с батей – никогда не знаешь, в какую именно сторону шестеренки в его голове закрутятся в данный момент.

– А ты ж у меня молодец! – с чудной логикой выдал он. – Сожгла двоих? Остальных усыпила. Мощь!

  Кажется, эта мысль его обрадовала больше, чем расстроили все предыдущие, он даже принялся потирать ладони. Потрясающе. Я убила двоих, а он поит меня крепким алкоголем и радуется, что я смогла за себя постоять. Впрочем, у него на счету полно дуэлей в молодости, служба в гвардии и еще много незадокументированных приключений, я думаю. Он гораздо проще к этому относится. А вот почему я не в истерике? Будто все не на самом деле. Похоже на сон какой-то. Кошмарный сюрреалистический сон. Полагаю, что мне остается только довериться судьбе, которая так кстати уносит меня из столицы. А там будь, что будет.

– Так, арбалет у тебя есть. А хочешь, я тебе пару метательных кинжалов с собой подберу? Ник если что, рядом опять же будет.

– Пап, я не на войну, я считай, на курорт…

– Ты это… Не сбивай отца с мысли!

– Молчу-молчу, – он был такой милый, большой, бородатый и шумный, что я разулыбалась. Да, это – мой папа.

  Отец быстро сбегал в свою оружейную в подвал и вернулся с ножами.

– Револьвер хочешь?

– Да ты с ума сошел! Я им пользоваться не умею!

  Внезапно, он остановился, хлопнув себя по лбу, будто вспомнив о чем-то.

– Боги светлые! Купер, ну конечно!

  Отец бросил ножи и увлеченно начал листать какую-то толстенную книгу, извлеченную с полки, а после принялся тыкать ее мне под нос:

– Вот! Точно, бароны Куперы. Старинный род, хоть и небогатые. Еще имперских времен… – негромко, словно мысля вслух, добавил он.

  Передо мной была страница с гербом и описанием: на щите был изображен Василиск.

– Сильное животное, таких гербов просто так не давали, не то что сейчас… Надо с ним познакомиться утром, а то, помнится, отец его, а мы виделись пару раз, ходячий ледник, а не человек.

– Дэвлин такой же, – улыбнулась невольно я такому правильному сравнению.

  Граф улыбнулся мне в ответ, потрепал по макушке как в детстве и пожалел, что не может поехать со мной, тряхнуть стариной, так сказать.

– Па, – решилась я спросить, – а ты знаешь, что у меня фактор Геллера положительный?

– Ага, твой куратор рассказывал.

– Ты поэтому так спокойно ко всей этой истории отнесся?

– У меня было время морально подготовиться, – усмехнулся батя, – я знал, что рано или поздно будет что-то в этом духе. По крайней мере, ты умеешь верхом ездить и из арбалета стреляешь. Я боялся за какой-то первый… хм-м… инцидент, но ты – молодец. Держишься нормально.

Неожиданно мне пришла в голову забавная мысль.

– Па, слушай, а ведь Геллер передается по наследству, да?

Он хитро усмехнулся.

– Точно! Так что я точно знаю, какая альтернатива беспокойной жизни ожидает таких людей. Пьянки и депрессия. Это гораздо хуже, поверь мне.

– Маменька знает?

– Маменьке знать вообще незачем.

– А… сестры?

– Вы с Еленой обе пошли в меня. Франци – нет.

– Понятно…

  Больше поговорить нам не дали. Матушка потребовала меня к себе. Багажа вышло на две кареты, часть его уже грузили, часть продолжали упаковывать. Казалось, что тут готовится внезапное, но срочное бегство за границу. Француаза сказала, что устала и пошла спать. Елена пообещала проводить меня завтра. Я заявила, что беру с собой кота по кличке Кот. Матушка недоумевала. И говорила, что выделила мне самую толковую горничную Аделаиду. Я скривилась. Формы Аделаиды были предметом моей зависти, я выглядела рядом с ней тощей и болезненной.

  Итого, команда на поездку была сформирована: горничная Аделаида, Ник будет заниматься охраной и по обстоятельствам, кучер Рико останется со мной в Дай-Пивка, вторую карету с вещами поведет один из караванщиков, отец обещал договориться. Уставшая, измученная я упала в свою кровать часам к трем ночи. Когда мою одежду собирали, чтоб почистить из крохотного потайного кармана что-то выпало и со звоном укатилось под кровать. Я запустила туда руку, пока Кот не заиграл, и мои пальцы ощутили холод металла. Пуля.

  Я посмотрела на нее внимательно, чертыхнулась и, накинув ночной халат, пошла обратно к отцу. Он был все еще в кабинете.

– Па, можно еще спросить?

  Он поднял на меня покрасневшие глаза, судя по всему, он приканчивал остатки настойки. Волнуется все-таки.

– Конечно, воробей, заходи. Хочешь еще?

– Да нет, посмотри, – я протянула ему пулю, – нашла вот…

– Это не моя. Ну, не от моих револьверов.

– А она именно револьверная?

– Да, более того. Пойдем, я покажу.