Пестрая лента

— Сказочки для абитуриентов, которые провалились на экзаменах в «настоящий» вуз, — безапелляционно заявлял мой друг.

— Но вы полагаете, что детективу не приходится заниматься «всякой там бухгалтерией»? А инспектора службы БХСС?

— Приходится, конечно…

— Но многие следователи предпочитают как раз такие дела, где сплошная бухгалтерия.

— Это их частное дело. Комиссар Мегрэ с конторской книгой? Нонсенс!

Никакие доводы разума на Порфирия Зетова, конечно, не действовали. Но когда я рассказал ему об одном конкретном расследовании, он буркнул:

— Беру свои слова обратно насчет «бухгалтерии». — Потом помолчал и добавил: — Конечно, это не то… А все же молодцы.

Понимая, что уж если мой упрямый друг «бухгалтерское расследование» посчитал не лишенным интереса, я предлагаю его снисходительному вниманию читателей.

Все началось с того, что заместитель начальника ОРСа Геологоуправления при Совете Министров Киргизской ССР Батыров написал в соответствующие органы заявление. Он сообщал, что заведующий магазином № 7 Левин и его жена — продавщица того же магазина (кстати, весь штат торговой точки составляла эта пара) — занимаются подозрительными махинациями. Они, по словам Батырова, получают нигде не учтенные товары и реализуют их через свой магазин.

На другой же день милиция нагрянула в торговую точку. Однако никаких посторонних товаров не нашли. Все, что лежало на полках, было должным образом оформлено. Правда, кое-какие бумаги показались заполненными небрежно, но не более. Все же решили нарядить финансовую ревизию. Финансисты досконально проверили отчетность и тоже чего-либо существенного не обнаружили, разве что три счета неверно оформлены: только небрежность это или сознательная подтасовка, сказать было трудно. Во всяком случае, никакой связи между фактами, сообщенными Батыровым, и небрежными счетами при всем желании проследить не удавалось.

Дело не то что бы закрыли, но и ходу настоящего ему не дали. Оно, как говорится, повисло в воздухе. Да и незначительным оно всем казалось: подумаешь, мелкие торговые нарушения, небрежность бухгалтера. Такое ли бывает!

И все же что-то не позволяло сдать дело в архив окончательно. Решили еще раз допросить супругов Левиных. Следователь, располагая лишь сообщением Батырова, не имея никаких фактов, все же задал вопрос:

— Ну, а как насчет «левых» товаров? Будете утверждать, что в магазине их не было?

Вопрос этот был задан на всякий случай. И тем более неожиданно прозвучал ответ:

— Не «левые», — ответил Левин, — как изволит выражаться гражданин следователь, а обменные.

— Это еще что за обменные?

— Очень просто. Мы часто получаем неходовые товары, едем с ними на станцию Чу и меняем там на те, что в нашем поселке пользуются спросом. У кого обмениваем? Лоточник там торговал всегда, так вот у него. Об этом же все знают. Да, я понимаю, что это… как бы вам сказать, вольности, нарушение правил торговли. Но учтите, гражданин следователь, не корысти ради. Исключительно, заботясь о благе потребителя…

Когда стали еще раз проверять деятельность торговой точки, то нашли кое-что и небескорыстное в операциях Левина, не все было направлено на благо потребителя. И следователю республиканской прокуратуры Аркадию Михайловичу Аснину, который вел расследование махинаций в этом магазине, ничего не стоило поставить последнюю точку в обвинительном заключении. Он, однако, тянул. Что-то ему не позволяло поставить точку.

— Вроде бы все как надо идет, — делился потом Аснин впечатлениями. — А вот когда Левина допрашиваю, слушаю, как он чистосердечно кается, истово, я бы сказал — червь сомнения гложет. Подумаешь, будто завмаг этот сам в тюрьму просится, чтобы искупить вину и вернуться к честной жизни. А обвинения-то ему пустяковые…

Обвинить Левина, предать его суду, по существу, означало локализовать дело. А следователь был убежден, что с Левиным связан еще кто-то. Вот, скажем, такая деталь. Вся отчетность магазина идет в ОРС. Заместитель начальника ОРСа Батыров заметил в ней изъян. Почему же этого не заметил бухгалтер, коему в обязанность вменено проверять всю документацию? Что это, случайность?