Пестрые человечки

Пока дедуля распространялся о своей проницательности и глупости Мариши, внучка еще терпела. В конце концов, ничего другого от мужчин слышать обычно не приходится. Но когда дед задел Маришину мать и ее воспитательные способности, она взорвалась.

– Вон! – завопила она, в негодовании даже топнув ногой на обалдевшего от неожиданности дедулю. – Вон из моей квартиры, гадкий старикашка! Ты меня не воспитывал, вообще участия никакого в моей судьбе не принимал, так что теперь и мою маму позорить нечего. И знаешь еще что, засунь, старый дурак, себе свою коллекцию в задницу. Только так ты ее с собой на тот свет и сумеешь унести.

В ярости Мариша даже не заметила, что перешла с дедом на «ты».

– Не нужен мне ни ты, ни твои картины, ни твой сынок и его пронырливая выдра – моя мачеха! – вопила Мариша. – От вашего клана мне одни неприятности. Жила себе спокойно, нет, стоило вам появиться, как от моей репутации остались одни лохмотья. А ты, дед, сразу же с радостью поверил, что внучка у тебя плохая выросла. Если и дальше так пойдет, так на мне вообще ни одного белого пятна не останется. И если ты, дед, такой дурак, что не веришь мне, так и иди себе с богом. Мы и без твоей помощи в этом деле разберемся и на чистую воду мою мачеху выведем!

– При чем тут Лида? – удивился дед, которого, кажется, хамство внучки ни капли не задело, а скорей даже порадовало.

– А знаешь, почему ты не хочешь оставить свою драгоценную коллекцию зятю-художнику? – заорала Мариша. – Ведь вполне логично – отдать картины именно художнику! Но ты почему-то не хочешь этого делать! И я скажу, почему, а потому, что Лида тебе уже через кого-то что-то на художника наплела. Дескать, распродать он картины из твоей коллекции после твоей смерти мечтает. И уже покупателей на Западе нашел.

Судя по перекосившемуся лицу старика, Мариша сама того не желая, попала в его больное место.

– Значит, и ты уже в курсе, – прохрипел дедуля. – Он и тебе успел об этом рассказать.

– Знаешь, дедушка, у тебя, похоже, когда дело касается твоей драгоценной коллекции, мозги напрочь отказывают, – проникновенно сказала Мариша, внезапно расхотев орать на деда и вообще устраивать ему скандал. – Если бы твой зять-художник и в самом деле замыслил сбагрить пару полотен за границу, неужели он стал бы рассказывать всем и каждому о своих планах? Да он держал бы рот на замке до того момента, когда коллекция оказалась бы у него в руках. Как ты не понимаешь, что его просто оклеветали, так же, как и меня? И ловкая авантюристка обвела тебя вокруг пальца.

Но дедуля это понимать отказывался. Похоже, у него и в самом деле ум за разум заходил, когда речь касалась его драгоценной коллекции. Пыхтя, он поднялся. Одновременно он изрекал очередную свою сентенцию о том, как горько разочарован в своей внучке и как ему обидно, что все его добрые побуждения сделать ее обеспеченной особой пропали втуне из-за ее собственного неблаговидного поведения.

– Идите, дедушка, идите, – вежливо посоветовала ему Аня, молчавшая, как и Юля с Инной, на протяжении всего диалога Мариши со своим дедом. – А мы и без вас докажем, что вас наглым образом обманули насчет вашей внучки.

– Был бы рад, – неожиданно сердечно ответил им дед. – Правда, рад. Но, увы… Боюсь, что мое время подходит к концу. И вам уже не успеть.

После этого он повернулся и, сгорбившись, пошел к лифту. Мариша смотрела ему вслед со странной смесью горечи, жалости и гнева. Наконец жалость победила.

– Старый дурак, – с нежностью пробормотала девушка себе под нос, когда за дедом закрылась дверь лифта. – Приперся из Москвы из-за какого-то дурацкого наследства. А сам едва ноги таскает. И ведь надо же, чтобы просто меня увидеть, познакомиться, так сказать, он и не пошевелился. А вот ради своей коллекции задергался.

– Твой дед еще поскрипит, – заметила Инна, чтобы подбодрить Маришу, которая, похоже, совсем скисла. – Что-то не выглядит он умирающим.

– Но как он мог поверить в эту ерунду про меня? – вновь возмутилась Мариша.

– Он же тебя совсем не знает, – заметила Юля. – Вот и поверил.

– Значит, поступим мы так, – попыталась взять себя в руки Мариша. – Я сейчас еду обратно домой к этой Шлюпиковой Елене Витальевне. Если не ее сосед, то, может быть, кто-то другой знает, где ее искать. В конце концов, должна же она где-то работать. Или иметь знакомых.

– Любовника, наконец, – подала голос Аня.

– Вот-вот, – энергично кивнула Мариша. – Теперь, Инна, как ты думаешь, Бритый сможет поставить телефон Лиды на прослушивание?

– Домашний легко, – кивнула Инна. – А вот насчет мобильного я не знаю.

– Так узнай, пожалуйста, – попросила у нее Мариша.

– А если будет отказываться? – спросила Инна.

– Он не сможет, – заверила ее Мариша.

– Еще как сможет, – вздохнула в ответ Инна. – Но я скажу ему, что в случае отказа я останусь жить с тобой до тех пор, пока твое доброе имя не будет восстановлено. И Степку с Анной Семеновной заберу.