Пестрые истории

Тишина! Благоговенье!
Пройди чуть-чуть вперед, корзиноносица,
Фалл приподнять прошу повыше, Ксанфия.
Поставь корзину, дочь, приступим к таинству.
Вот так, прекрасно, Дионис, владыка наш!
Хочу, чтобы любезно приношение
Ты принял от меня и от семьи моей
И чтобы мог счастливо я отпраздновать
Вдали от войн святые Дионисии.
Тридцатилетний мир, пойди на пользу мне!
Неси корзину, дочь. Гляди красавицей,
Держись смелей. Как счастлив тот,
Женой ты будешь и щенят которому наделаешь,
Чтобы, как ты, под утро воздух портили.
Иди вперед. Смотри, не будь разинею:
В толпе стянуть недолго драгоценности.
Эй, люди, фалл повыше поднимите вы,
Идите позади корзиноносицы.
А я — за вами, с песнею фаллической,
А ты, жена, ты с крыши на меня гляди.
(«Ахарняне», пер. С. Апта)

Великое празднество Дионисий завершали драматические спектакли, премьеры новых пьес и раздача общественных призов. По такому случаю был увенчан Демосфен — sub auspiciis Phalli [160].

В празднестве Тесмофориймогли участвовать только женщины, мужчины туда не допускались, и если какой-нибудь мужчина осмеливался пробраться туда, ему грозило суровое наказание. Но исключенный из празднеств мужской пол все же был на них представлен,поскольку дамы-участницы, честные замужние жены из аристократических семей, пристроив уже известный нам символ на конец длинных жердей, торжественно несли его во главе шествия.

В Италиистатуи бога Приапа сделали тоже привычным ненамного более скромный вид истукана. Здесь символ означал и защиту от всяких напастей, бед, хворей, а также защиту от всякого колдовства. Его можно было видеть в садах, в дверях домов и над очагами. В городе Помпеи — на печке у пекаря, на корабельном носу, на солдатских щитах и даже… на кладбищах.Мне доводилось видеть отличные экземпляры фаллических надгробий в этрусском музее в Перудже, этакие трогательные знаки супружеской памяти.

Плиний пишет («Естественная история», книга XXVIII, 7), что во время триумфального шествия военачальника-победителя под парадную колесницу подвешивали фаллоскак защиту от зависти.(Языческие верования, постоянно внушавшие страх перед окружающим миром, считали его разрушителем магических чар зависти.)

Плиний пишет также, что божественному символу молились даже девы-весталки.Один из переводчиков, как и положено ученому человеку старой закваски, в примечаниях спешит добавить: именно те девы поклонялись ему, кому «менее всего полагалось даже думать о таких вещах» [161].

Обряды почитания фаллоса, точно так же, как и в Элладе, происходили при большом стечении народа, на глазах всего света. В Лавиниуме [162], например, его несли по всем улицам, на главной площади процессия останавливалась, дамы-аристократки из самых именитых семей города выходили вперед и надевали на него венок.

О культе фаллоса в СирииЛукиан [163]рассказывает интересные подробности. В Иераполисе [164]перед храмом бога Солнца ввысь вздымались два громадных изваяния-символа фаллической формы. Об их размерах древнегреческий писатель приводит ошеломляющие цифры. Если принять на веру хотя бы их десятую часть, то эти столпы могли бы быть высотой с церковную колокольню.

Празднество в честь бога Солнца начинается с того, — свидетельствует писатель, — что кто-нибудь влезает на вершину столпа. Как и зачем? Этого Лукиан не сообщает. Достаточно того, что наверху он устраивается на своего рода деревянной площадке для отдыха и остается там целых семь дней.Еду и питье поднимает на цепи. Спать нельзя, да он и не осмеливается, потому что если невзначай и задремлет, то к нему может заползти священный скорпиони так его укусит, что сон тут же слетит с него.

А гам внизу собирается толпа верующих. Они проходят чередой перед жрецом и кладут перед ним полагающиеся подарки, а жрец громко выкликает имя дарящего человеку наверху. Тот ударяет в гонг и бормочет молитву в честь дарителя.

Амулет